– На, полюбуйся. Твой паучок сдох.
– Не скажи. Некоторые процессы идут.
– Процессы у него идут. – Возмутился с мягким голосом. – Твои процессы, может, и идут, а эксперимент с паучком ты провалил. Я же тебе говорил, пока надо без протоколов безопасности. Пока мы не разобрались с механизмом внедрения, протоколы безопасности не нужны. И что теперь с ним делать?
– Тебе жалко этого оборванца или паучка? – возмутился с грубым голосом. – Если оборванца, то наштампуй себе десяток и не нервничай. А если паучка, то у меня остались все его копии.
– Копии, копии, а сколько времени понадобиться для выращивания нового? Ты об этом подумал? Все, я закрываю эксперимент и в следующий раз, затолкай свои протоколы безопасности себе в задницу.
Темнота.
"Как мне надоела эта темнота". – Пронеслась первая мысль, когда мое сознание поняло, что пора очнуться.
Опять темнота, но на этот раз с вонью. Болело все тело и ломило затылок. "Опять пробили голову", – подумалось мне и я потянулся к своему затылку рукой. Еще не доходя до головы, рука уперлась во что-то твердое и шершавое. О затылке я тут же забыл и попытался понять, где я нахожусь. С одной стороны тянуло сквознячком, а моя рука упиралась в…, похоже в стену. Это уже никак не могла быть больницей, в которой я находился в последнее время. Стена в той больнице, вернее в той комнате, где я находился, была выложена плиткой и на ощупь была гладкой и теплой. Здесь же стена, если это была стена, холодная и шершавая.
До своего затылка я все же дотянулся и ни крови, ни раны на нем не обнаружил. Все было как всегда. Волосы, гладкая шея и два шрама на затылке, но к этим шрамам я уже привык и не обращал на них внимания. Других изменений на затылке не было. А вот вторя рука, после моего шевеления, начала болеть и неудобно была подвернута под тело.
Попробовал развернуться в сторону больной руки, и не смог, из-за резкой боли. А развернуться в другую сторону, мне мешала стена, у которой я лежал. Кое-как, используя ноги и голову, я смог освободить болевшую руку и понял, что болит не сама рука, а плечо. Садиться или вставать я не спешил, так как в темноте было ничего не видно, и я решил дождаться света.
Если он будет…
Спать мне не хотелось, очевидно, уже наспался на год вперед и я просто лежал с открытыми глазами. Не буду утверждать, вполне возможно, я притерпелся к боли и задремал. Вначале я услышал шуршание шагов, а потом тихие, приглушенные голоса. К тому месту, где я находился, приближались двое. И один выговаривал другому за его неуклюжесть. Судя по голосам, ко мне приближались дети, а по тем выражениям, что я мог разобрать, эти дети жили в очень не культурном обществе, или их родители забыли нормальный язык.
– Спускайся, – потребовал более писклявый голосок.
– Вот еще. – Возмутился второй, прокомментировав свой отказ крепким словечком. – Почему опять я? – И опять выражение, которое можно услышать из уст не подростка, а вполне взрослого, но малость "уставшего" человека.
– А кто еще? – Комментарий к вопросу прозвучал не так звучно, но со смыслом. – Ты у нас старший, вот и спускайся.
– Опять в кровищу испачкаюсь. В темноте… – Колоритное выражение закончило предложение, и подросток спросил. – Может подождем утра?
– Какого утра? – Возмутился писклявый голос с соответствующим комментарием. – Утром здесь другие будут, тогда нас точно лишат еды. – И более настойчиво потребовал. – Спускайся. Мы должны первыми Сопле принести добычу.
