Чукля - страница 5

– Самодельный, – подтвердил мальчик. – Его пчелки сами делали. – Он испугался, что папа заберет баночку и не отдаст до разрешения врача. – Я завтра спрошу на обходе. Обещаю! А до этого есть не буду, ни капельки.

– Нет, сынок, я спрошу. Завтра по телефону. Я ведь и без того звоню, справляюсь о твоем самочувствии. Надо бы прийти лично поговорить, но – работа проклятая. Не отпустят меня никак.

К счастью, папа не стал забирать баночку, и Алеша благополучно вернул ее в тумбочку.

А вечером пришла Чукля. Хотя Алеша совершенно ее не ждал: во-первых, у нее выходной, во-вторых, вчера она так обиделась на его незнание языка коми и так возмущенно унеслась прочь…

Но она пришла, вопреки всему. Видно, не умела долго держать обиду. И пришла не одна, что самое удивительное.

– Это кто? – потрясенно спросил Алеша, когда из ее рук на кровать к нему выпрыгнуло нечто маленькое и шустрое с пушистым хвостом и пятью темными полосками вдоль спинки.

– Бурундук! – гордо объявила Чукля. – А знаешь, как его кличут? Сема!

– Это мне?! А откуда он взялся?

– Из тайги, откуда ж еще? Тебе, кому ж еще?

Чукля была оживленная и румяная. И всегдашний ее запах усилился: словно и вправду пришла она прямиком из заснеженной тайги.

Бурундук Сема тем временем с кровати перескочил на тумбочку, с нее на подоконник, взобрался, цепляясь когтистыми лапками, по шторе на карниз, пронесся по нему, как канатоходец в цирке, и спикировал на стол. Поумерив прыть, принялся исследовать его поверхность.

– Ух ты! – восхитился Алеша, глядя на ловкого и отважного зверька.

– Дружок-корешок тебе будет, – объяснила Чукля. – А то все один да один. Неладно это.

– Ко мне папа сегодня приходил, – сообщил мальчик.

– Раз в неделю на полчаса? А этот все время с тобой будет. Богат Ермошка: есть собака да кошка. Бурундучок-то и веселый, и смышленый. Золотой малец. Ты только с завтрака-обеда ему чуток откладывай да водички наливай. Вот сюда. – Она вынула из кармана блюдечко и маленькую мисочку. – Он спасибочки говорить не умеет, но зато по-другому отблагодарит.

– А его у меня не заберут? – с опаской спросил мальчик.

– А я его научила, что делать. Как шаги за дверью заслышит – нырк под кровать да и затихарился там. Не боись, он умный. Поумнее многих, что здесь бока на кроватях отлеживают.

Алеша протянул к зверьку руку.

– А погладить его можно?

– Это как он сам решит. Он зверь самостоятельный: станет тебе доверять – и погладить даст, и за ушком почесать. Только не обижай мальца и кормить не забывай.

Бурундучок доверился мальчику и не убежал, когда тот осторожно провел пальцами по полосатой спинке.

– А мед он будет есть?

– Мед не будет. Мед сам лопай – как эта банка кончится, еще притащу. А вот кашку и молоко будет за милую душу.

– А Семой ты его назвала?

– С какой стати? Мамка его так назвала. Ой, забалакалась я с тобой, а мне ведь еще трех своих оглоедов кормить. Побегу я: с утра не лопавши, бедные.

– У тебя есть оглоеды? – удивился Алеша. – А какие они? Они с тобой живут?

– Со мной, где же еще? Я ведь тут, при больнице обитаю: каморка в подвале. И они со мной. Ух и весело нам вчетвером! Ежиха Наташка, хорек Глебушка и заяц Валера.

– Ничего себе! Красота… Целый зверинец.

– А то. Когда тебе получшает и доктор из палаты разрешит выходить, позову в гости. Благо на улицу идти не надо, рядышком тут. На всех поглядишь. А сейчас прощевай: зверье оголодалое, того и гляди друг дружкой покушают.