– Там это… – смущенно ворчит она. – Комок из ниток… а мне показалось, что насекомое… Я их боюсь просто, жуков всяких! – говорит она, радуясь, что рукав водолазки сполз до самых пальцев и отметину никому не будет видно.
– Я тоже боялась, – роняет уже переодевшаяся Птица.
Она даже в гардеробе Хенны откопала нечто в своем стиле: резаные джинсы и свободную толстовку с бордовым принтом. С учетом того, что высокие шнурованные берцы вчера не пострадали, выглядит она довольно мрачно.
– Мне говорили, что если боишься, надо столкнуться с объектом страха, ну я и полезла в яму с жуками. Просидела там полчаса, ничерта не перестала бояться, но по крайней мере спокойно отношусь, если их не пара сотен, как в той чертовой яме было, бр-р-р-р-р… Ну что вы так смотрите? Я странная.
– Ты не странная, ты крутая, – говорит Ксень, передергиваясь. – Я бы ни к какой яме с жуками не подошла бы и близко… а уж тем более не полезла бы… полчаса? Я бы сдохла от ужаса на второй минуте!
Хенна покачивает головой:
– Своему страху надо не бояться смотреть в лицо, – говорит она. – Мудрость древних гласит: силен не тот, кто ничего не боится, а тот, кто в нужный момент преодолевает самый большой страх. А тетка Аргона обычно говорит: ну ты выбирай, что хуже: ты идешь через свой страх или стоишь на месте и тебя съедают… А? А что вы на меня так смотрите? – глаза принцессы становятся совсем круглыми от удивления, потому что обе землянки, не сговариваясь, буравят ее взглядами и даже забывают моргать.
– А ну-ка милый ребенок, – начинает Птица, и Хенна ежится и отступает на шаг: настолько сильной угрозой веет в тоне названой сестры. – А сколько, ты говоришь, у тебя теток?
– Одна, – непонимания в глазах и голосе Хенны все больше, тем более что в глазах Птицы – ярость и ненависть.
– Она лгала нам, – почти поет блондинка, и кулаки ее сжимаются непроизвольно. – Лгала. Интересно же…
Резко девчонка себя обрывает, встряхивает головой и усмехается:
– Ладно, вопросы лжи и правды будем решать потом. А пока нам бы покушать. Мы тут выяснили, что обе очень долго не ели.
– Чисто технически, – вдруг говорит Ксень. – Она нам не соврала. Мы не спросили, кто она – ни одна, ни вторая.
Встречает обжигающий взгляд стремительно чернеющих глаз Птицы, сверкает голубыми искрами на дне своих.
– Уверена, если бы ты или я додумались прямо спросить – знали бы!
– Она сказала, что она посланница императрицы, – уже абсолютно спокойным тоном возражает Птица, но глаза у нее все равно темные от ярости. – Конечно, императрица может послать и саму себя, но… Но пошли уже есть и за покупками, а?!
– Верно, – Ксень кивает, и глаза ее гаснут. – Еда – это хорошо!
Хенна рада, что ссоры не состоялось, она жестом манит девчонок за собой и старается не спешить: для нее они слишком медленные, если бы она или кто-то из ее друзей бы так двигался… Шианка неодобрительно качает головой, но замедляет шаг, подстраиваясь под новых членов семьи – для нее они уже сестры, неважно, что пока еще не вошедшие в род.
Троица заползает в помещение, по виду схожее с какой-то кафешкой: столиков там много, но вместо прилавка стоит некая металлическая бочка с кучей дверок. Хенна задорно смотрит на девчонок:
– Что есть будете? Заказывайте, не стесняйтесь!
– Заказывать, – тянет Птица. – У бочки. Ну у бочки так у бочки.
Она вальяжно, скрывая страх, подходит к чуду техники, аккуратно стучит по металлическому боку:
