– Брысь! – заорал какой-то мужчина.
Вроде бесхозный пес. Но нет: потом приковылял какой-то тип – навис над собакой и рявкнул:
– Ахтыблядскаятварьидисюдакогдазовут!
Крупный, лицо зверское, грудь колесом, как у ротвейлера. Плюс бритый череп, мускулы качка, на левом бицепсе татуировка – флаг Святого Георгия, на правом предплечье полуголая женщина; вуаля, идеальный английский джентльмен.
На собаке был ошейник, но у типа вместо поводка имелась веревка, тонкая, вроде бельевой, с петлей на конце; он цапнул собаку за шкирку и накинул петлю ей на шею. Потом вздернул псину, и та, задыхаясь, беспомощно замолотила лапками. Так же внезапно тип ее уронил и отвесил пинка в тощенькую ляжку. Собака съежилась и задрожала; глянешь – сердце заходится. Тип дернул за веревку и поволок собаку за собой, рыча:
– Усыплю тебя, к чертовой матери, сразу надо было, как эта сука ушла.
Собаки и чокнутые англичане на полуденном солнышке[44].
Толпа зашумела, люди заволновались, вознегодовали, загудела мешанина гневных слов: невинное создание – иди кого покрупней задирай – полегче, приятель. Появились мобильные телефоны – люди фотографировали типа. Да, «айфон» сейчас пригодится. Долго противился соблазнам «Эппл», но в конце концов пал. Чудесная железяка. Когда ему исполнилось восемь, родители купили подержанный телевизор, на вид как марсианский передатчик, а до того развлечения и информацию поставляло радио. Прожил полвека, один тик-так Часов Судного дня, свидетельствовал невероятнейшим техническим достижениям. В детстве слушал старый ламповый радиоприемник «Буш» в углу гостиной, а теперь держит телефон, в котором можно понарошку забросить смятую бумажку в корзину. До чего дошел прогресс.
Он пару раз сфотографировал, как тип бьет собаку. Фотоулики – мало ли, вдруг пригодятся.
– Я полицию вызову! – перекрывая гул, пронзительно заверещал женский голос, а тип рявкнул:
– Не суйся, блядь! – и потащил собаку дальше.
Шел он так быстро, что собака пару раз перекувырнулась, проволоклась по земле и ударилась об асфальт.
Жестокая кара и необычная к тому же. Он в жизни навидался насилия, и притом не всегда бывал его объектом, но где-то же надо поставить точку. Беспомощная псинка – вполне подходящая точка.
Вслед за типом он вышел из парка. Машина типа стояла поблизости; тот открыл багажник, подцепил собаку и швырнул внутрь – псина съежилась, дрожа и повизгивая.
– Ну погоди у меня, гаденыш, – сказал тип. Он уже раскрыл мобильный, прижал к уху, а на собаку нацелил палец – мол, не вздумай сбежать. – Эй, малышенька, это Колин, – сказал он. Голос масленый, прямо Ромео на ринге.
Он поморщился, представив, что будет с собакой дома. Колин, значит. Скорее всего, ничего хорошего. Он шагнул ближе, постучал «Колина» по плечу, сказал:
– Простите? – и, когда Человек-Тестостерон обернулся, прибавил: – Защищайтесь.
– Чего? – спросил Колин, а он сказал:
– Это я иронизирую, – и с наслаждением врезал Колину апперкотом в диафрагму.
Ведомственные правила ему больше не указ; теперь он считал, что может бить людей когда вздумается. Да, насилия он навидался, но лишь недавно начал понимать, зачем оно нужно. Раньше он громко гавкал – теперь больно кусался.
В драке философия его проста – никаких выкрутасов. Одного мощного удара в нужную точку, как правило, хватает, чтобы уложить человека. Удар прилетал на крыльях вспышки черного гнева. Бывали дни, когда он ясно понимал, кто он такой. Он сын своего отца.
