Моему отцу
Все ошибки – мои, некоторые допущены нарочно. Я не всегда придерживалась истины.
Благодарность причитается:
как всегда, Расселлу Экви; Малькольму Грэйму, старшему детективу-суперинтенданту полиции Лотиана и Шотландских Границ; Малькольму Р. Диксону, бывшему помощнику инспектора полиции Шотландии; Дэвиду Мэттоку и Морин Ленехан – за то, что вместе со мной вернулись в Лидс семидесятых.
Не было гвоздя – подкова пропала.
Не было подковы – лошадь захромала.
Лошадь захромала – командир убит.
Конница разбита – армия бежит.
Враг вступает в город, пленных не щадя,
Оттого что в кузнице не было гвоздя
[1].
Народное
Я тут всего лишь чуть-чуть прибрался.
Питер Сатклифф[2]
Лидс – «Шоссейный город семидесятых». Гордый лозунг. Ни капли иронии. Кое-где на улицах до сих пор мигают газовые фонари. Жизнь северного городишки.
«Бэй Сити Роллерз» – номер первый в чартах[3]. По всей стране ИРА взрывает что ни попадя. Партию консерваторов возглавила Маргарет Тэтчер. В первых числах апреля Билл Гейтс в Альбукерке основал будущую корпорацию «Майкрософт»[4]. В последних числах Сайгон пал пред вьетконговцами[5]. По телевизору все идет «Черно-белое менестрель-шоу»[6], Джон Поулсон до сих пор в тюрьме[7]. «Прощай, детка, детка, прощай». И посреди всего этого Трейси Уотерхаус беспокоила только дырка на носке колготок. С каждым шагом дырка росла. А еще утром колготки были новые.
Сказали, что на пятнадцатом многоэтажки в Лавелл-парке, и – ну еще бы – лифты не работали. Два констебля, пыхтя и отдуваясь, карабкались по лестнице. Ближе к цели переводили дух на каждой площадке. Констебль Трейси Уотерхаус, крупная неуклюжая деваха, только-только испытательный срок прошла, и констебль Кен Аркрайт, коренастый и коренной йоркширец, с куском сала вместо сердца. Покоряют Эверест.
Оба застанут начало кровавой кампании Потрошителя, однако Аркрайт уйдет на пенсию задолго до конца. Дональда Нильсона, брэдфордскую Черную Пантеру, еще не поймали[8], а Гарольд Шипмен[9], вероятно, уже начал убивать пациентов, которым не повезло оказаться под его опекой в больнице Понтефракта. В 1975 году Западный Йоркшир кишмя кишел серийными убийцами.
У Трейси Уотерхаус еще молоко на губах не обсохло, хотя сама она в этом не призналась бы. Кен Аркрайт видел столько, что другим и во сне не приснится, но сохранял добродушие и оптимизм – хороший полицейский, большая удача, что он взял совсем зеленую девчонку под крыло. Паршивые овцы тоже встречались – смерть Дэвида Олувале[10] по сей день черной тучей осеняла полицию Западного Райдинга, – но Аркрайта тень не коснулась. Дрался, когда нужно, а порой и когда не нужно, но кары и награды раздавал, не глядя на цвет кожи. Нередко звал женщин шалавами и потаскухами, однако с уличными девчонками делился, бывало, сигаретами и наличкой и к тому же любил жену и дочерей.
Как учителя ни умоляли остаться и «чего-нибудь добиться», Трейси в пятнадцать бросила школу, поступила на курсы, обучилась стенографии и машинописи и тут же пошла секретаршей в контору Монтегю Бёртона – манила взрослая жизнь.
– Вы умненькая девочка, – сказал сотрудник отдела кадров, предлагая ей сигарету. – Далеко пойдете. Сегодня помсек, а завтра, кто знает, может, и д. м. н.
Она не знала, что такое «д. м. н.». Насчет «помсека» тоже сомневалась. Кадровик так и ел ее глазами.
