– Заебёшь! – Юноша наконец-то оторвался от своего обеда и вновь поднял глаза на собеседницу.
– Кто ещё кого из нас заебёт… – Буркнула себе под нос Кароль, но Дерик никак на её фразу не стал реагировать. Уж больно хотелось ему её «заебать» в прямом смысле этого бранного слова.
– Моя любимая девушка пыталась взять меня на слабо. Она была уверена, что я не осмелюсь пересесть от них к тебе и этому секс-инструктору, прикрывающимся учителем по истории, а я взял и пересел. – При слове «любимая» Дерс недовольно закатил глаза, вынудив брюнетку слегка рассмеяться. Но то, что она услышала после явно не обрадовало её. Значит теперь она просто спор и обедать с ней за одним столом последнее дело?
– А чего же ты ко мне сел?! – Голос Кары стал громче, что привлекло внимание рядом сидящих. – Почему сразу в туалете есть не стал, там и то поприятнее. – К горлу Каролины подступил комок. Ей безумно стало больно от всего происходящего. Ни день, а сплошное наказание.
– Кароль, прошу, не надо. – Шёпотом взмолился блондин, видя назревающую истерику. – Ты же сама решила, что между нами всё кончено. И вообще, нам нельзя разговаривать. – Парень вновь уткнулся носом в тарелку, засунув последний кусок сэндвича в рот.
– Ненавижу тебя! – Тоже шёпотом вымолвила тёмноволосая и подорвалась со своего места.
Девушка поспешно покинула кафетерий. Она неслась по школьному коридору сломя голову. Слёзы вновь подступили и тут Джефферсон уже не выдержала. Она бежала и бежала, не успевая вытирать горько-солёные капли со своих щёк. А в её исчезающую спину грохотом доносились ядовитые смешки. В «Клейсморе» искренность всегда вызывала смех. Тут каждый второй живая подделка, даже не пытающаяся отыскать свою подлинную сторону.
А девочка с чёрными волосами с каждой секундой приближалась к выходу из здания. Она больше не могла находиться среди этих гадких и, ненавидящих её, людей. И вот заветная дверь показалась за поворотом.
Юная леди глубоко вздохнула и оказалась на свободе. Приземлившись на первую же скамейку, бедняжка закрыла лицо руками и принялась вопить от боли. Обида разрывала её изнутри, не дав возможности держать себя в руках.
Он вновь предал её, даже не пытаясь сражаться за их общее счастье. Нелепые мысли носились в голове отчаявшейся. Она была готова на всё что угодно, лишь бы заглушить эту боль. Но кое-кто всё же осмелился отвлечь её от минутной слабости.
– Каролина? – Тяжелая рука опустилась на хрупкие плечи миледи, от чего та вздрогнула. – Что стряслось в кафетерии после того, как я ушёл и почему ты плачешь? – Учитель приподнял подбородок рыдающей указательным пальцем и встретился взглядом с заплаканными изумрудами ученицы.
– Мистер Флэтчер, я ценю то, что вы оказываете мне столько внимания, но я бы не хотела обсуждать произошедшее в столовой с вами. – Брюнетка отклонила голову, чтобы прервать соприкосновение с кожей историка. – Это действительно личное. – Девушка вытерла, ещё не высохшие, слёзы и отвернулась от растерянного учителя.
– Уверена, что не хочешь поделиться? – Не сдавался брюнет.
Будучи настоящим мужчиной с хорошими манерами, он не мог оставаться равнодушным, видя убитую горем женщину. Хоть она была ещё очень юной и приходилась ему воспитанницей, которую Чарли знал меньше суток.
– Абсолютно. – Всхлипнув носом, сказала студентка, мысленно вопя «нет, ни черта я не уверена, ни в чём.»
