Красницкий шумно сглотнул:
— Не совсем…
— Ты! Лапаешь! Меня!
Сбросив с себя оцепенение, молодой человек раздраженно отдернул руку:
— Не говори ерунды! Я просто вручил тебе сувенир. На память.
— На память? — зашипела Ирина, не будучи не в силах более сдерживать эмоции. — Да я и без этих дурацких часов забыть тебя не смогу! При всем желании! Так и будешь сниться мне до самой старости в жутких кошмарах!
Во взгляде Вячеслава полыхнуло бескрайнее примитивное бешенство.
— В кошмарах, значит? — уточнил он обманчиво-ласковым голосом. — А в прекрасных сновидениях, стало быть, тебя твой «Ромео» посещает?
— Стало быть! — огрызнулась Синицына, с трудом соображая, что машет красной тряпкой перед мордой разъяренного быка. — Так что забирай обратно…
— Нет!
— Ну, сам подумай, Слав, зачем они мне?
— Дегенерату своему от меня передашь в качестве компенсации! — сурово отчеканил молодой человек, буквально опаляя ее кожу арктическим холодом. — А то лишила подарка бедного хлюпика. Не спит теперь ночами, наверное! Волнуется!
— Юра — не дегенерат! — Ирина воинственно вскинула подбородок, готовая растерзать обидчика за оскорбление брата. — Это во-первых! А во-вторых — не переживай! Без подарка он, в любом случае, не остался!
— Как интересно! И что же ты ему подарила, Синичка?
— Не твое дело!
Красницкий крепко призадумался.
А после произнес нараспев с откровенной издевкой:
— Юра? Ох, Юра, Юра! А фамилия у Юрочки имеется?
— Зачем тебе ее знать?
— Банальное любопытство! Надеюсь, он — реальный человек, а не «воображаемый друг»?
— Естественно, реальный! По-твоему, у меня не может быть парня?
— Конечно нет! Кому ты нужна?
Обидно. До боли. До скрежета зубов.
«Ладно. Юрка простит мне эту маленькую ложь. Обязательно простит.»
— Чижов! Доволен?
Слава прыснул со смеха, будто ничего забавнее в своей жизни не слышал:
— Чижов? Чижов? У-ха-ха! Прямо не парочка, а птичье гнездо какое-то, получается! Синичка и Чиж! Пф! Погоди. Погоди… ЧИЖ?
Он ошеломленно уставился на Ирину. Замер, порывисто дыша.
И побледнел, точно всю кровь из него выкачали в одночасье.
— Серьезно? — от былой веселости в голосе не осталось и следа. — Юрка Чижов из седьмого лицея?
Будучи весьма озадачена странной реакцией одноклассника, Ирина лишь настороженно кивнула. И тут же услышала напряженное шипение Славика:
— Немедленно скажи, что пошутила!
— Нет!
Теперь Красницкий буравил ее совершенно иным взглядом.
Потерянным. Болезненным. Потухшим. С таким глубоким упреком и разочарованием смотрел, что во рту стало горько от подступившей желчи.
Чувствуя неладное, Синицына тихонько уточнила:
— Только не говори, что знаешь его! Что вы знакомы!
Тишина. Мучительная тишина.
Лишь спустя некоторое время Вячеслав удостоил ее ответом:
— Трудно не знать человека, с которым тренируешься бок о бок — на одном ринге, у одного тренера — почти восемь лет! Которого считаешь… другом!
«Ой, нет! Как же это…»
Больше на Ирину он не смотрел.
Отступил на шаг, столь сильно стискивая кулаки, что хрустнули пальцы.
А после и вовсе решительно зашагал в сторону выхода.
— Эй! Ты куда собрался?
— Домой!
— Но Мосолов сказал русским языком…
— Мне плевать!
— Считаешь себя главнее директора?
Красницкий остановился у самой двери.
Резко развернулся, и Ирина испуганно отшатнулась.
Ведь таким свирепым видела его впервые.
Его трясло. Сильно. Прямо лихорадило.
— Нет! — рявкнул он вдруг. — Считаю, что растерзаю тебя, сучку, голыми руками, если не уйду! Прямо здесь и сейчас! Придушу, и дело с концом! Ты этого хочешь? Да?
