— Хотел продолжить вчерашний… разговор, — заявляет он с небольшой запинкой.
Ну вот… а я-то думала, что мы вчера поставили жирную точку в этой истории с ремонтом моей машины.
— Алекс, тьфу ты, Александр! Нам не о чем разговаривать. Разве что ты передумал и хочешь, чтобы я все-таки вернула тебе деньги за ремонт?
В его глазах появляется недоумение, а я тщетно пытаюсь понять почему имя Алекс ощущается на моем языке не так инородно как должно было бы.
— Повтори, — хрипло просит он.
— Вот ещё, — фыркаю.
— Вообще-то, я пришел поговорить не о твоей машине, а о вчерашнем вечере.
О вечере? Я судорожно пытаюсь воссоздать хоть какие-то моменты клубного веселья, но успеха в этом так и не достигаю. Господи, неужели я вчера так напилась, что стала писать ему гневные сообщения или еще хуже — позвонила и высказала все что я думаю о его наглой физиономии и непрошенной помощи?
— Я…я, — обычно заикание мне не свойственно, но не так часто мне в жизни приходилось признаваться собеседнику, что я была пьяна и ничего не помню. Поэтому придав голосу невинности и, кажется, покраснев, я выпаливаю: — Ты не мог бы уточнить что именно ты имеешь ввиду?
Несколько секунд он удивленно смотрит на меня, а потом с шумом выдыхает:
— Ты ничего не помнишь.
Я пытаюсь понять его выражение лица… он не злится вроде, скорее разочарован. С какой стати, интересно? Может, я ему в пьяном запале пообещала-таки отработать за ремонт “Фиесты”? Нет, уверена, даже под влиянием алкоголя я бы на такое не согласилась.
— Что ж, — протягивает он и подходит еще ближе, наши ноги почти касаются, только я сижу, а он стоит. — С удовольствием тебе напомню.
Он наклоняется к моему лицу так, что его губы оказываются буквально в сантиметре от моих и говорит:
— Вчера ты очень просила меня остаться, я бы даже сказал, умоляла. Но я повел себя как истинный джентльмен и честно признаться, очень рассчитываю на твою благодарность за это.
— Что? — я перестаю пялиться на его губы и откидываюсь на спинку кресла, пытаясь увеличить расстояние между нами. — Что за бред?
Булавин удивленно вскидывает бровь и усмехается:
— Черт, ты реально ничего не помнишь!
— Я помню наш утренний разговор, — упрямо заявляю я, — больше помнить нечего.
Произнося эти слова я стараюсь придать уверенности своему голосу, но вряд ли у меня хорошо получается, потому что перед глазами мелькают флешбеки моего эротического сна в прихожей. Правда, коллега в этих флешбеках теперь не фигурирует, ведущая роль отведена Булавину и я, кажется, начинаю что-то подозревать…
— Что было вчера вечером? — я облизываю пересохшие губы и вижу как Алекс, тьфу, андр жадно следит за моим языком.
— Вчера в клубе я спас тебя от назойливых приставаний какого-то метросексуала в лосинах. Вячеславика, кажется. Затем, как истинный джентльмен, извини, что повторяюсь, но уж очень я этим горжусь, вызвался доставить тебя домой в целости и сохранности и стойко игнорировал твои просьбы продолжить вечер у тебя.
— Стойко игнорировал? — уточняю я, поглаживая пальцами артерию на шее, которая начала приятно покалывать еще с того момента, когда рот Булавина находился в опасной близости от моего. Флешбеки приобретают более реалистичный характер и я чувствую как щеки вспыхивают еще сильнее. Черт, черт, черт! Пусть это будет сон! Пожалуйста! Скажите мне, что я вчера не вешалась на него как какая-то шалава из подворотни.
