– Вот эта, – ткнула пальцем с коротко обрезанным ногтем.
«Стальная деталь массой 3 кг. нагрелась от 20 до 40 градусов Цельсия. Какое количество теплоты на это ушло?» – прочёл я.
– Смотри, – показал в учебнике. – Вот же формула. Удельную теплоёмкость стали нужно умножить на массу детали и разность температур. Всё очень просто.
– Если бы ещё знать, что такое удельная теплоёмкость стали… – пробормотала она.
– Это ключевой вопрос, – улыбнулся я. – Если быстро и просто, удельная теплоёмкость показывает, сколько теплоты нужно затратить, чтобы нагреть единицу массы того или иного вещества на один градус. В нашем случае один килограмм; вещество – сталь; градусы – по шкале Цельсия. Удельная теплоёмкость стали 500 – вот она, в таблице. Осталось только подставить значения. Пиши…
Следует признать, соображать и действовать быстро рыжая умела. Шариковая ручка залетала по бумаге.
– Тридцать тысяч получается? – она показала мне тетрадь.
– Верно. Только напиши «Дж». Это значит джоулей. Теплота в джоулях измеряется.
– Тридцать тысяч джоулей или тридцать килоджоулей. Верно?
– Вернее некуда.
– Класс! – воскликнула она и протянула руку. – Спасибо! Меня Таня зовут. Таня Калинина.
– Серёжа Ермолов, – я осторожно пожал её узкую тёплую ладошку.
– Будешь у нас учиться?
– Недолго.
– Как это?
– Потом расскажу, – пообещал я, потому что в класс вошла учительница, и начался урок.
На ближайшей перемене Таня быстро рассказала мне об одноклассниках, особое внимание уделив хулиганистой компании двоечников под предводительством второгодника Длинного – высокого, чуть сутулого парня с обманчиво равнодушным взглядом глубоко посаженных глаз на костистом лице и ныряющей, чуть в раскачку, приблатнёной походкой, которой любили щеголять некоторые кушкинские пацаны.
К слову, не только они. Такая походка встречалась мне и в Штатах, там её называли «гангстерской» или «чикагской», что лишний раз подтверждало старую истину: мода не знает границ. Будь это мода на одежду, образ жизни и даже походку.
– Это кличка такая – Длинный? – спросил я.
– Ага, – ответила Татьяна. – Фамилия его Коровин. Но шутить на этот счёт не советую. Коровой, там, называть или ещё как… Вообще не советую с ним связываться. Тот ещё гад.
– Что так?
– Мальков обижает. Отнимает деньги. Папаша у него мент, мамаша в торговле, вот он и пользуется. Всё с рук сходит.
– Ясно, – сказал я. – Плохо это, надо бы исправить.
– Пробовали уже. Бесполезно. Папаша-то не простой мент, а целый майор, начальник нашего РОВД[11]. И у мамаши связи большие.
– А что Гуменюк?
– Завуч? Ну, она знает, что Длинный после восьмого из школы уйдёт по любому. Сделает всё, чтобы его выпихнуть и вздохнуть с облегчением.
Как и меня, подумал я. Причина разные, желание одно. С пониманием.
Столкновения с Длинным и его компанией, разумеется, избежать не удалось.
Дело было на школьном дворе во время большой перемены. Я стоял, ловя лицом тёплые солнечные лучи и сетуя про себя, что осень в Москве наступает гораздо раньше, чем в Кушке.
Длинный (я уже знал, что зовут его Валентин) с тремя подпевалами ошивался неподалёку. Мне даже ауры этих четверых не нужно было разглядывать, чтобы понять их намерения – ищут жертву.
Во дворе было полно школьников.
Стайка девчонок лет одиннадцати-двенадцати играла в «классики», расчертив их мелом на асфальте. Несколько парней из девятых и десятых классов, отойдя подальше, за угол школы, курили. Мелкотня носилась в догонялки. Кто-то читал учебник. Кто-то книгу. Несколько раз я поймал на себе заинтересованные взгляды девчонок и оценивающие пацанов. Однако никто к новенькому не подходил, а моя единственная знакомая – Таня Калинина осталась в классе, учить домашку к очередному уроку, видать, накануне совсем не до этого было.
