– Ну и сундук, массаракш!
О том, что вместе со мной в Пуэрто-Рико, кроме директора Пулковской обсерватории, астронома и специалиста по двойным звёздам Крата Владимира Алексеевича, во многом благодаря которому мы нашли Гарад, полетят братья Стругацкие, я решил ещё в начале лета. Были сомнения, что они откажут, не смогут, но интуиция не подвела, – братья не отказали.
– Но почему мы? – спросил Аркадий Натанович, когда я навестил его в Москве и сделал предложение. – Ладно, Борис хотя бы звёздный астроном-профессионал, а я?
– А вы – лингвист и переводчик, – сказал я. – Но самое главное – я доверяю вашему воображению и умению нестандартно мыслить.
– В стране масса талантливых учёных, способных нестандартно мыслить! – воскликнул Аркадий Натанович.
– Возможно. Но вас с Борисом Натановичем я знаю, а их – нет. К тому же, вас читают и любят миллионы советских людей. Большинство из них, смею надеяться, тоже стремятся нестандартно мыслить. Каковое умение очень нам пригодится в ближайшем будущем.
– Значит, перемены таки грядут?
– Перемены уже начались, Аркадий Натанович, – заверил я его. – Причём такие, о которых вы с братом могли только мечтать. Они, возможно, ещё не особо видны, но, уверяю вас, очень скоро нужно будет завязать глаза и заткнуть уши, чтобы их не заметить.
– И ты предлагаешь нам с Борисом в этих переменах поучаствовать, – догадался Аркадий Натанович.
– Именно, – сказал я. – Самым непосредственным и энергичным образом.
– Заманчиво, – сказал Аркадий Натанович, и его глаза блеснули молодым задорным блеском. – Более того. Чертовски заманчиво!
Полёт до Кубы прошёл без приключений. Читали, дремали, снова читали (лично я изучал, взятый ради такого случая русско-испанский разговорник). Борис и Антон резались в дорожные шахматы с фигурками на штырьках, чтобы не падали при тряске. Комфорта внутри «Антея» было, конечно, поменьше, чем в Ту–114 или Боинге 707 – звукоизоляция хуже, разговаривать из-за гула моторов трудно; никаких тебе длинноногих стюардесс, разносящих еду с напитками; и десантные кресла, расположенные вдоль бортов, гораздо жёстче обычных пассажирских, но в целом – нормально. Главное, имелся туалет, а два шикарных бортпайка на каждого, выданных перед полётом, кардинально решили проблему с питанием.
Хотя, когда в одиннадцать часов утра по местному времени мы приземлились на военно-воздушной базе неподалёку от города Сан-Антонио-де-лос-Баньос, расположенного километрах в пятидесяти к юго-западу от Гаваны, есть снова хотелось.
Не мудрено. Даже если ты просто сидишь в кресле, но оно находится на высоте семи-восьми километров внутри тонкого металлического фюзеляжа самолёта и движется со скоростью восьми-девяти сотен километров в час, то организм будет испытывать стресс. А где стресс, там и повышенный расход калорий.
Как и говорил штурман, мы долетели за двенадцать часов.
По московскому времени было уже одиннадцать часов вечера, и наши встречающие учли этот момент.
– Сначала в отель, – сообщил наммолодой, спортивного вида, темнокожий распорядитель и переводчик по имени Хосе, прекрасно говорящий по-русски. – Знаменитый Амбос Мундос, – добавил он с гордостью.
Я пожал плечами.
– Если не ошибаюсь, в этом отеле жил Хемингуэй, – проявил осведомлённость Борис Натанович. – И даже написал здесь несколько хороших вещей.
– Си, сеньор! – воскликнул Хосе. – Совершенно верно! Поверьте, не всяких гостей команданте Фидель селит в этом отеле.
