- И мама с папой разрешат, - добавил
Рваный.
- Буду, - сказал я. – Хорошо, что не
завтра. Десять дней мне хватит, чтобы восстановиться.
- Вот и ништяк, - сказал широкоплечий. –
Бывай.
Рыжий на прощанье кивнул. Рваный
ухмыльнулся, сунув руки в карманы.
Троица покинула спортплощадку и скрылась.
- Что они хотели? – спросил подошедший
Тимак.
- Звали в футбол играть, против мотострелков.
Двадцать восьмого.
- Ого. В воротах, что ли?
- Ага.
- Сильно. А потянешь? Там взрослые парни в
команде, по восемнадцать-двадцать лет. Бьют, как из пушки. Да и ворота большие.
- Значит, надо потренироваться. Готов
помочь?
- Конечно. А как?
- Двое нужны, - сказал я. – А лучше трое.
– Кто у нас, кроме тебя, лучше всех по воротам бьёт?
- Данатар и Тигр, - уверенно ответил
Тимак.
Я обернулся, махнул рукой:
- Данатар, Тигр!
Они подошли.
- Пацаны, завтра, после школы, постучите
мне по воротам на стадионе?
- Гуню в сборную Кушки позвали, на ворота,
- пояснил Тимак. – Надо форму набрать.
- Ну, раз так… - протянул Данатаров. –
Постучим. Только мяч где взять?
- Нужно три, - сказал я.
- На фига? – удивился Данатар.
- Трое же по воротам бить будут.
- Ага… - глубокомысленно промолвил
Данатар.
- Один я в комендатуре возьму, - сказал
Тимак, и я вспомнил, что его отец – пограничник, начальник кушкинской
погранкомендатуры. Насчёт второго с физруком можно договориться. Третий – не
знаю
- Разберусь, - сказал я. – Спасибо, Тимак.
Тогда завтра в пять на стадионе жду всех троих.
- Замётано.
Пока мы разговаривали, остальные, включая
девчонок, разошлись по домам. Осталась только Ирка Шувалова, стояла в сторонке,
чего-то ждала.
- Тебя ждёт, - сказал Тимак, перехватив
мой взгляд. – Иди, ты чего? Всегда же провожал после школы.
- Действительно, - пробормотал я. - Гуня
я, в конце концов, или кто?
Очередная дверца в памяти Серёжи Ермолова
открылась, и я увидел, кто такой Гуня. Точнее, Гунька. Литературный персонаж.
Лучший друг Незнайки из книжки Николая Носова «Приключения Незнайки и его
друзей». Гунька дружил с малышками, что категорически не нравилось Незнайке.
Из-за этого они даже однажды поссорились.
Понятно. Значит, Серёжа Ермолов, дружит с
малышками. Точнее, с девочками. Что для его возраста необычно. Причём необычно
и на Земле, и на Гараде.
Я вспомнил наш интернат с раздельным
обучением девочек и мальчиков вплоть до четырнадцати лет по земному счёту. А
также горячие споры, которые кипели в обществе по этому поводу лет двадцать
назад, – мол, не правильнее ли будет формировать смешанные учебные классы с
самого начала обучения, то есть с шести-семи лет?
Традиционалисты тогда победили, и принцип
формирования остался прежним – до четырнадцати лет раздельное обучение, затем –
общее. На мой взгляд, это правильно. Однако здесь считали иначе. Хотя, как
помнит Серёжа Ермолов, так было не всегда, были времена, когда мальчики и
девочки в Советском Союзе, а перед этим в Российской империи, обучались
раздельно.
Я подошёл к Ирке. Она подняла на меня
чёрные глаза, улыбнулась. Я улыбнулся в ответ:
- Привет.
- Привет. Как ты? Хотела навестить тебя в
госпитале, мне не разрешили. Сказали… - она замялась.
- Что сказали?
- Сказали, что ты без сознания, в этой…
как его… в коме, и тебя нельзя тревожить. А старшая медсестра, она знакомая
моей мамы, так вообще сказала, что ты можешь… ну… можешь не выкарабкаться.
Зачем ты бросился за этим котёнком? Я чуть с ума не сошла, когда тебя… когда
машина тебя сбила.
