- Книжек надо больше читать, -
назидательно заметил я.
- Куда уж больше…
Мы поговорили немного о книгах. Оказалось,
что Стругацких Тимак тоже читал, но только одну книгу под названием «Страна
багровых туч», а про Станислава Лема даже не слышал.
Я посоветовал ему «Трудно быть богом»
Стругацких и роман «Непобедимый» Лема, после чего мы умолкли, поскольку
тропинка пошла вверх, и нужно было беречь дыхание.
Поднялось солнце. Денёк обещал быть тёплым и
ясным, хотя в небе висела лёгкая дымка, на которую мы не обратили внимания.
Минут через сорок на склонах начали
попадаться первые алые тюльпаны.
- Гляди, вон они! – радостно показал я.
- Вижу, - сказал Тимак. – Здесь ещё мало,
дальше едем.
В очередном распадке Тимак взял правее.
Вскоре тропинка вообще пропала, а ещё через полчаса, взобравшись на очередную
сопку, мы увидели внизу и впереди вспаханную полосу земли, которая, изгибаясь,
выныривала из-за одной сопки и скрывалась за другой.
- Граница, - сообщил Тимак. –
Контрольно-следовая полоса. Видишь столбы с «колючкой» [2] на той стороне?
- Трудно не увидеть.
- Это чтобы нарушители границы не
пролезли. А вот ту широкую тропку с нашей стороны видишь, что вдоль полосы
идёт?
- Ну.
- Это для пограничного наряда. Он тут
проезжает время от времени, двое солдат на лошадях, с автоматами. Смотрят, нет
ли человеческих следов на полосе.
- Понятно… Ни фига себе, сколько здесь
тюльпанов!
Длинный широкий склон сопки, который
спускался к самой тропе вдоль контрольно-следовой полосы, был усыпан
тюльпанами, словно ночное небо звёздами в ясную погоду. Сотни и сотни. Рви – не
хочу.
- Я же говорил, - гордо сказал Тимак. –
Это нейтральная полоса. Тут никто цветы не рвёт. Строжайше запрещено.
«А на нейтральной стороне цветы –
необычайной красоты!» - вспомнил я хриплый голос Владимира Высоцкого.
Катушку с записями его песен я как раз
накануне слушал на нашем магнитофоне «Яуза 5». Мощный человечище. Далеко
пойдёт, если не сломается. А сломаться может, уж очень накал высок, не бережёт
себя, сразу чувствуется.
- И где она начинается? - Спросил я.
- Точно никто не скажет. Но ближе чем на
двадцать-тридцать метров к контрольно-следовой полосе лучше не подходить.
- А то что будет?
- Если не заметят – ничего. А вот если
заметит наряд…
- ?
- Драпать надо. На лайбы [3] и - ходу. С
этой стороны сопки, - он показал в направлении, откуда мы пришли, - уже чётко
наша территория. СССР. Имеем полное право на ней находиться.
- Сложно, - заметил я. – Но в целом
понятно. Так что, берём тюльпаны или ну его на фиг?
- Ясное дело берём, восьмое марта же
сегодня! Как думаешь… - он замялся.
- Что?
- Я это… Хочу Лариске Поздняевой букет
подарить. Возьмёт?
- Куда она денется, - усмехнулся я. –
Женщины любят цветы и прочие знаки внимания.
- Так то женщины.
- Лариска – будущая женщина. Значит, тоже
любит. Можешь не сомневаться. Дари смело.
- А ты? – спросил он.
- Что – я?
- Ты Ирке Шуваловой будешь дарить?
- Не решил ещё. Мы, понимаешь, слегка
поссорились. То есть, не то чтобы поссорились… Не знаю, в общем. Скорее всего,
нет. Только маме и сестре.
- О как, - уважительно качнул головой
Тимак. – Поссорились они. Тут ещё и дружить не начали, а уже коленки трясутся.
- Смелость города берёт, как говорил
великий русский полководец Александр Васильевич Суворов. Слыхал?
- Слыхал, - вздохнул Сашка.
Рвать дикие кушкинские тюльпаны – особое
искусство. Так просто не получится. Поначалу я не знал, как это делается, но
Тимак, который жил в Кушке дольше меня (мы, как я уже знал, приехали сюда
только в ноябре прошлого года), быстро научил.
