7. Глава 6
За дверью, в своей нише ворочалась Амина. Похоже, ей просто надоело лежать.
— Амина!
— Слушаю тебя, великая небти.
— Иди к солдатам и помоги им приготовить еду. Там есть мука, замеси с вином и запеки на огне. Можешь взять с собой факел. Ступай.
После вина на голодный желудок меня немного клонило в сон, и я задремала.
Лекарь всё не шёл, под тёплой тканью я согрелась и постепенно мысли мои вернулись в мой мир.
Я прожила там сорок пять лет, я знала свой мир, как саму себя, а здесь мне всё было странно и чуждо, даже мой статус принцессы. Но чего я добилась там? Я поменяла не один десяток работ, я многое умела и знала, но всю жизнь, начиная с детства, уж сейчас-то можно себе не врать, я старалась добиться одобрения матери.
Я всегда была – «недостойна», «неумеха», «бестолочь», «безрукая»… И, даже будучи взрослой теткой, отходив не один год по психологам и психотерапевтам, я так и не избавилась от простого желания – чтобы мама меня любила. И вот вроде со стороны я всё понимала – и что эти отношения токсичны, и что она ухитряется парой предложений обесценить то, к чему я шла, иногда – годами… Но у неё был любимый мальчик – мой брат… А я всю жизнь – только ресурс. Которым она, надо отдать ей должное, весьма умело пользовалась.
Мне пришлось бросить в школе кружок пения, хотя мне и нравилось. Но мама считала, что у меня ужасный голос, и я её только позорю.
Два года я бегала на лыжную секцию, но лыжи сломались и – «сама виновата, я не обязана тебе покупать новые»…
Когда ещё подростком я заработала себе на первый дельтаплан, точнее, на материалы для него – собирала я своего красавца сама. Она так вынимала мне мозги, что я — безответственная эгоистка и думаю только о себе, что меньше, чем через год я сдалась, ушла из секции дельтапланеризма и продала своего «Айвенго». Палмихалыч, золотой дядька, который возился с подростками для души, а не просто за деньги, уговаривал меня остаться, но маму я любила больше. Тогда я ещё была романтической дурочкой и верила, что мама мне плохого не пожелает… Институт я закончить так и не смогла, хоть и поступила на бюджет. Это был уже конец девяностых, деньги, что остались от продажи одной из доставшихся мне квартир, закончились. А Тёмочку нужно было учить – «мальчик не может без образования, ему нужны репетиторы!».
Дома вечно не хватало денег, так что я пошла работать. Кем я только не работала! И секретарём, и продавцом в компьютерном салоне, и менеджером по продажам ж/б конструкций, и даже вела факультативно кружок для девочек «Золотые ручки» в подростковом центре на базе старого Дворца пионеров. Мне нравилось работать с подростками. Но как только нашлись спонсоры, меня попросили освободить место:
— Вы же понимаете, Вера, что теперь, с такой зарплатой, нам неловко держать человека без педагогического образования! А у вас – высшее неоконченное…
Директрисе понадобилось место для дочери.
Но в целом, я всегда хорошо ладила с людьми, умела убедить клиента, что без наших товаров ему – просто никак. И сколько бы я не приносила домой, а иногда это было совсем даже неплохо и по московским меркам, этого всегда было мало для мамы. Тёмочка рос и требовал новых вливаний.
Я заплакала и снова уснула. Всё же я ещё была слаба после ранения.
А проснувшись в той же самой темноте, с потухшим факелом, слушая, как шлёпает по полу коридора идущий ко мне Имхотеп, как мелькает свет в дверном проёме, почувствовала странное спокойствие. И мама, и Тёмочка остались в том мире. Сейчас я одна и никому ничего не должна.
