Но ладно геры и грязнорабочие Сиджа, создатель с ними гнидами, но она-то! она тут зачем?! Неужели тоже работает на его назойливых заказчиков? И если да, то как давно – до истории в «Единороге» или после?
Мысли Гила болтались в воспалённом мозгу, как судно в штормовую погоду. Он отчаянно не хотел верить в то, что женщина его мечты – враг. А она тем временем стояла подле него и что-то выспрашивала у любителей опиума, которые валялись сейчас в том же притоне, что и сам Гил. Те отвечали неохотно, слабым шёпотом, но Гил понял, что говорили они о нём.
– Нет, не местный. Раньше не видели. Новенький. Видно же, что чистый ещё. Первый раз, наверно.
Гил слушал эти обрывистые предположения, проклиная свою невезучесть. Он мечтал о встрече с ней, о такой же случайной и яркой, как в день своего столкновения с каретой, но надеялся, что во второй раз всё будет иначе.
«Как можно было так опозориться?!» – недоумевал он, прислушиваясь к разговору Марлены с курильщиками, пока в тихий захарканный подвал наркотических грёз не ворвался вдруг несвойственный этому месту шум – тяжеловесный топот и взволнованное сопение, а после и ругань.
14. Глава 13
Кричал сам хозяин притона и, похоже было, что на Марлену. От его надрывного, срывающего на визг голоса черепушку Гила прострелило нестерпимой болью. Он не уловил всего монолога, но смысл его понял, и заключался он в претензии. Обладателя блестящих коронок возмутил интерес Марлены к сталкеру. Он требовал, чтобы девушка немедленно покинула притон и вообще забыла о существовании Гилберта Лаубе. Но Марлена категорически отказывалась удовлетворить его просьбу, и Сидж впал в бешенство.
– Охрана! – заголосил он, вновь истязая голову несчастного сталкера.
Снова послышался топот. За ним возня и отчаянное шуршание шелка прямо у лица Гила.
Превозмогая боль, он разлепил веки и увидел, как два здоровяка хватают Марлену за руки и пытаются выставить на улицу.
– Оставьте её! – прохрипел Гил, но его слабый голос потонул в суетливой возне.
Второй раз сталкер беспомощно наблюдал за издевательским обращением с Марленой, и второй раз сердце его истекало кровью, грозясь обезвожиться. Но эта восхитительная, непредсказуемая девочка снова удивила его. На этот раз она сумела за себя постоять, сохранив и достоинство, и целостность уже готового треснуть по швам платья.
– Пятьсот! – выкрикнула она. – Пятьсот злотых, если вы позволите мне поговорить с ним. Только поговорить, – добавила Марлена, видя замешательство Сиджа.
Маленькие глазки хозяина притона неспокойно забегали, пальцы мелко засеменили, словно перебирая воображаемые монеты, а после и блестящая улыбка мелькнула обещанием в полумраке подвала.
Гли понял, что Марлена выиграла. Вот только не понимал он зачем ей платить такую неслыханную сумму за возможность просто поговорить.
Во всей казне нижнего Элрича насчитывалось от силы сорок тысяч золотых, а Марлена готова была выложить пятьсот только за то, чтобы поговорить с опальным сталкером. Да, её муж был богат, но не настолько же, чтобы она могла вот так запросто выкинуть годовой доход его правовой палаты за возможность пообщаться с бывшим любовничком.
Продолжать интеллектуальные потуги было трудно, но необходимо, вот только Гилу не дали этого сделать. Те крепкие руки, что ещё недавно хватали его загадочную возлюбленную, теперь бесцеремонно вцепились в него самого. Немилосердно тряхнули, поднимая с топчана, и потащили наверх. Как оказалось в его комнату, где всё осталось таким же, каким и было несколько часов назад, перед его побегом. Незаправленная постель выставляла на всеобщее обозрение штопанные простыни, прислоненный к стене тюк демонстрировал своё полувыпотрошенное нутро, а одинокий стеклянный пузырёк с багровой настойкой напоминал о рассеянности его владельца.
