Но подумать об этом я не успел, так как, едва поудобнее устроился на постели, сразу уснул.
Следующий день, мой второй в этом мире, начался с того, что меня разбудили, потом принесли умыться (хорошо, что хоть это позволили сделать самостоятельно), потом одели (а вот за это спасибо – сам бы я точно запутался во всех этих подгузниках, рубашках, чулках и завязках), и, наконец, принесли завтрак. К счастью, весьма обильный, смог наесться и за вчера и сегодня на полдня должно хватить. Ну, а потом меня уже традиционно подхватили под руки и куда-то повели.
По дороге я попробовал было проявить герцогский характер – потыкал пальцем в штаны, которые были надеты на одном из стражников (нормальные, блин! штаны, а не то клоунское убожество, которое опять натянули на меня) и промычал что-то нечленораздельное, показывая при этом жестами, что хочу, чтобы мне дали такие же. Кстати, и сапоги на этом воине тоже были нормальные, а не жуткие туфли с бесконечно длинными и загнутыми вверх узкими мысами, которые были на мне. Но сопровождающие лишь тихо посмеялись, переглянувшись между собой, и, не останавливаясь, повлекли меня дальше.
Ну и тащите, куда хотите, подумал я. Хорошо, что не в тюрьму. Видимо, о моих подвигах прошедшей ночью Изабелла постеснялась рассказать. А может быть, просто я сумел повторить роль Бельмондо в одном из старых французских фильмов. Там его герой, чтобы получать пособие, прикидывался полным дебилом, а когда приходил инспектор, то, чтобы еще увеличить эти выплаты, созывал со двора ребятню и девушку, которые притворялись, что они его жена и дети.
– Да как же он смог столько настрогать? – как-то так удивился в том фильме инспектор, и в ответ девушка ему объяснила, что этот процесс – единственная радость несчастного.
Вот, видимо, и Изабелла подумала, что это моя единственная радость. Ну, пусть так и дальше думает. Хотя то, что это радость, не отрицаю.
День, должен признать, выдался тяжелым. Меня привели в зал, в котором на небольшом возвышении стояли два высоких кресла. Не троны, но тоже выглядели весьма внушительно. В одном уже разместилась Изабелла в великолепном платье цветов герцогства Юм – фиолетовый с темно-зеленым. Несмотря на некоторую мрачность такого сочетания, на девушке оно смотрелось просто сногсшибательно.
Экую красотку я все-таки отхватил, признал я. И тут же забыл о привлекательности моей вынужденной спутницы жизни, так как она так злобно начала высказывать моим сопровождающим, что они посмели доставить меня в малый зал приемов позже, чем сюда пришла она, что я просто плюхнулся на свое место и постарался сделать самое глупое лицо, на какое только был способен.
В итоге на меня гнев моей супруги не распространился, а вот два моих буксира оправдывались чуть не со слезами на глазах и просили прощения за допущенное опоздание. С такой женой никакой собаки не надо, вспомнил я фразу то ли из какого-то фильма, то ли книги.
Видимо, удовлетворившись их униженными извинениями, герцогиня юмская небрежно махнула им рукой – типа, отползайте отсюда с глаз долой. Живите пока. И тут началось.
Под вопли вчерашнего попугая-герольда в зал начали по очереди входить разные графы, бороны, рыцари, кто-то с женой или старшим сыном, кто-то без. Все они, частенько повторяясь, пели хвалебные оды моей жене, восторгаясь ее несравненной красотой (тут я был согласен), удивительной мудростью и справедливость, проявляемыми ею в столько юном возрасте (эти утверждения вызывали у меня большие сомнения), витиевато говорили о том, какое благоденствие наступит в моем (моем!) герцогстве под ее (ее!) правлением, и как, наконец, счастливо заживут все в королевстве Турвальд и независимом герцогстве Юм (ага! так мое герцогство является независимым) с нынешнего момента, когда искренняя дружба сменила многовековую вражду.
