Так что когда в полумраке вспыхнули синим огнём два глаза, взгляд которых словно пронзал насквозь, Дургал на миг замер, скованный сомнением и страхом. Лишь когда Кро-Кроах тяжко шагнул вперёд, военный вождь сбросил с себя оцепенение – и с трудом подавил порыв отступить назад.
Дургал был высок ростом и крепок телом, даже по меркам курангов. Он не привык, чтобы на него смотрели сверху вниз. Но здесь уж было ничего не поделать. Даже останься Кро-Кроах вдруг без своего рогатого шлема и старинного доспеха с плащом, которые он не снимал никогда – если они вообще снимались – Дургал всё равно выглядел бы рядом с ним почти что ребёнком. А его оружие казалось игрушечным по сравнению с копьём бога войны, толщиной с молодое деревце. Сейчас фигуру Кро-Кроаха уже окутывал холодный туман – в полумраке сложно было сказать, где кончаются его длинные седые волосы с окладистой бородой и начинается туманная дымка. Пылающие глаза не отбрасывали света. Голос, на удивление, был тихим и высоким, как шелест ветра в кронах:
– Дургал. Говори, что пришёл сказать.
Дургал заранее обдумал, что он пришёл сказать. Совладав с собой, он повёл своё донесение – тщательно избегая всего, что могло показаться советом, но как можно ярче описывая трудности.
– …среди тех, кто вырывался из города по западной дороге, мои передовые всадники заметили один отряд в пару дюжин верховых, но большая часть тех, что сбежали от нас, ещё прячется за стенами Мерани, – закончил он.
– И уж верно твои всадники перехватили тот отряд?
Дургал снова вздрогнул, потому что на этот раз вопрос исходил не от Кро-Кроаха – а он даже и не заметил, когда в роще появилось третье существо. Он позволил себе на миг перевести взгляд с бога войны на главнейшего из служителей бога.
Когда Дургал был молод, жрецами Кро-Кроаха обычно становились старики, которые уже не могли сражаться в первых рядах. Теперь, когда Кро-Кроах обрёл тело и причитающуюся ему власть, он выбирал лучших дваждырождённых бойцов, чтобы служить себе. Его избранные внушали трепет даже в неробкие сердца – а пуще всех человек, на которого Дургал сейчас глянул. Норан пожалуй и сам бы мог неплохо изобразить бога войны, не будь рядом настоящего бога для сравнения. Норан не уступал Дургалу в росте, был пошире в плечах – но сейчас Дургал не услышал его шагов. Мягкая поступь барса, медвежьи рост и сила, волчье чутьё, змеиный язык и холодные синие глаза, которые можно было сравнить разве что с глазами самого Кро-Кроаха – таким был Норан, изгой, бродяга и убийца, ставший сейчас первым из избранных бога войны, его правой рукой.
– Я послал за ними сорок искусных наездников, – отмахнулся от явной попытки уязвить Дургал. – Если они скроются в городе поменьше, то мы будем знать в каком, свернуть на юг, чтобы достигнуть своих родичей по реке, им там негде, а западная дорога через горы уже должна быть надёжно перекрыта.
– Мало. Пошлите за ними ещё сотню отборных всадников. Пусть Колат-избранный её возглавит. Эти двое тоже пойдут с ним.
Дургал чуть не подскочил, едва ли не шкурой ощутив по сторонам от себя присутствие существ, которые словно сгустились из тумана волшебным образом. Псам войны Кро-Кроаха, поджарым гончим с длинной бледно-серой шерстью, нужно было совсем немного поднять голову, чтобы заглянуть Дургалу в глаза, но при движении они не производили ни звука. Дургалу случалось, бахвальства ради, выходить на медведя с голыми руками, но с этими тварями, пожирателями принесённых жертв и охотниками на дваждырождённых, казалось не ведавшими ни боли, ни страха, он не стал бы связываться без крайней нужды, даже не будь они зверями бога. Ко всему, они были ещё и умны, понимали человеческую речь. Сам Кро-Кроах никогда ничего не объяснял, но все говорили, что перерождение в гончих даёт второй шанс отважным и преданным воинам, которые по воле судьбы умерли недостойной смертью, например от болезни.
