Номин слегка удивился:
– Для чужестранца вы очень хорошо знаете порядки наших школ.
– Опять же, дело в опыте. Я который год странствую по миру. Поверь мне, жители Великого Инза – не единственные сообразившие, что самый быстрый способ двигать смертных по одному из Путей Второго Дыхания, по крайней мере до некоторого предела, это создать уединённую школу, где они целиком посвятят себя Пути. Поглядев на тебя и вспомнив, что я видел в школах боевых искусств других стран, обычных школах, там где готовят достойных воинов, а не убийц, я предположил, что твои рефлексы немного перекошены фехтованием против товарищей. Которое, конечно, идёт до касания или до первой крови. И оказался прав. Подумай над этим. Пока что, при одинаковом Втором Дыхании, ты проиграешь дваждырождённому, у которого было достаточно практики в настоящем бою. Ну, вероятно проиграешь – если разница между противникам не настолько огромна, что у слабейшего просто оружие из рук валится, то всегда всё может повернуться неожиданно. Именно потому я и не дерусь вполсилы, даже если вижу, что превосходство за мной. Никогда нельзя пренебрегать противником.
Оррик любил подобные наставления. Хотя сейчас ему мешала разглагольствовать назойливая подозрительность, напоминающая, что человек, один раз затеявший драку на ровном месте, может затеять снова.
– А ведь меня уже предупреждали об этом, – вздохнул Номин. – Предупреждали, что настоящий бой – совсем другой.
– Мир был бы куда прекраснее, если б человек мог просто послушать предупреждение и тут же исправить свои недостатки.
– Угу. А вот тот предел движения по Пути, о котором ты говорил – это завершённость ступени Молодости?
Оррик пожал плечами:
– Я не великий учитель боевых искусств, просто человек с некоторым опытом. Твёрдо сказать не возьмусь. Но судя по тому, что я видел, выходит так. Не знаю ни одного примера, хоть из жизни, хоть из книг, чтобы на Зрелость кто-то прорвался лишь тренировками. Даже если это тренировки с вывертом, придуманные так, чтобы дваждырождённый столкнулся с собственными слабостями и преодолел их.
Номин посмотрел на Оррика странно:
– Учителя нашей школы говорят, что Ступени Детства и Молодости лишь закаляют тело, разум и дух, а ступень Зрелости преображает дваждырождённого – а найти дорогу к преображению каждый должен сам, на своём опыте. Но я слышал и другое… – он замялся.
– Что к прорыву на Пути духовных боевых искусств можно прийти через убийства?
– В Великом Инзе уже давно мир, только на границах варваров гоняют. Последний большой мятеж был лет десять назад, да и тот прошёлся лишь по дальним восточным пределам. Даже между школами боевых искусств нигде нет смертельной вражды. Мне сказали, что в нашем поколении ещё никто из мастеров боевых искусств не достиг Зрелости, а в предыдущем достиг один. И что это из-за тихой жизни, которая убивает саму суть боевых искусств.
Оррик некоторое время молчал, потирая подбородок двумя пальцами. Затем сказал:
– Я вот слышал, что для прорыва на Зрелость нужно совершить невозможное. В этом есть некая загадка, не так ли – как отличить то невозможное, которое сила Второго Дыхания каждый божий день обращает в возможное, от того невозможного, которое нужно для прорыва? И в словах твоих учителей тоже есть похожая загадка. Люди преображаются с каждым прожитым днём. В чём отличие преображения, нужного для Зрелости? Я не знаю, какая загадка ближе к сути, и тем более не знаю правильного ответа. Может быть даже так, что всё это лишь красивые слова, а на самом деле для прорыва нужны некие тайные средства. Я только уверен, что никто и никогда ещё не прорывался механическим повторением действий, которые под силу и простому смертному. Даже если это убийства ради убийств. Знаешь, как война и кровопролитие, наверное, помогут тебе прорваться? Превратив тебя в чудовище, способное на вещи, которые для нынешнего тебя, были бы невозможны. Ну, скажем, поднести мне яда, вместо исцеляющей мази, ради мести за неудачный бой, а потом перерезать всех в этом притоне, чтобы некрасивая история не выплыла.
