Вызов был завершён.
- Старый чёрт! Дерьмо! Далась ему та легенда! Где он только отрыл эти бумаги.
Эльза.
- Господи! Да ты ж вся мокрая насквозь! От станции, что ли, бежала? Так торопилась ко мне?
- Там волки. Они выли.
- Да какие там волки? Нет тут волков уж давно. То собака лесника, поди, выла. Она вечером частенько на луну так поёт. Что ж ей не петь-то, тоже живая. Ох, и напугала она тебя, погляжу. Трусишка, совсем как малой была. Разоблачайся, курточку свою моднявую, вон, на гвоздик повесь. А боты можно и к печке поставить. Сухие? Ну и ладно, а на мороз всё ж приятней будет в нагретых идти.
Ну-ка, иди руки мой, вон там кран на кухне. Много не лей, вода, чай, не казённая. Ополоснула и ладно. Сейчас чай сядем пить, я самовар поставила к твоему приезду. Всё мне про себя расскажешь. А о беде своей и не думай, пустое. Для себя станешь жить. А нет, так сходишь в старинный храм, тут неподалёку остался один. Не все Советская власть извела. Там икона Богородицы висит. Говорят, от всего помогает, надо у ней постоять и помощи испросить. Слышишь? Где пропала? Иди-ка к столу. Чай не Питер ваш, что мыло зря изводить? Микробов тут нет, вымерзли.
- Хорошо, тётушка. Я так по тебе скучала!
- Скучала она. Скучала б, так ездила бы ко мне чаще. Так вот, если соберёшься идти к иконе, просить милости, так бери лыжи. Путь долгий. В мороз и вовсе не суйся. Заметёт, завьюжит, и примёрзнешь дорогой насмерть. Что ты смеёшься? Что я такого сказала?
- Да не пойду я туда, незнамо куда. Мне и так хорошо, без всяких там детей. Дома буду сидеть, да, может, где по окраине и покатаюсь.
Говори уже, что надо, за кем без тебя следить? Кого холить? Зачем иначе звала?
- Так это, хозяйство-то у меня теперь небольшое. Годы уже не те...
- Ох, темнишь тетя, ох темнишь.
- Ну ладно. Всё равно уж приехала. Обратно-то, поди, не сбежишь в свои хляби?
- Не сбегу.
- Ну и хорошо, коли обещаешь.
- Куриц пять штук, им только зерно сыпь и воду меняй дважды в день. И гляди, чтоб не замёрзла, а куры лапы не поотмораживали. А то будут ходить однолапые как Флинт из того мультика. Помнишь, смотрела малой?
- Помню-помню. А ещё кто?
- Так это, кошка, вона на печи сидит, на тебя смотрит. Ей мяска из морозилки чутка достань и разморозь. А так она и сама найдёт, кого словить себе на еду. Ещё пёс, Шариком кличут. В будке живёт. Ему корма насыпь стакан. Вон в том углу полный мешок.
- А что ж он на меня-то не лаял, Шарик твой?
- Так зима, думаешь, ему охота зря вылазить, лапы морозить? Тут сейчас и нет чужих-то. Вон и сидит в сене, чисто принц.
- А ещё?
- Зоренька как моя пала, славная была коровёнка, так я так плакала по ней. Уж и лет-то ей было, не сказать, чтоб очень-то много. Всего двадцать.
- Столько коровы не живут. Дай бог здоровья тому, кто ел из этой коварной скотины котлеты.
- Ты что! Она ж как человек умная была. Сама сдохла, её в лесхоз на корм зверям уволокли. От природы пришло, туда и ушло.
- То-то и волки перевелись в округе.
- Не сбивай меня. Так уж я тогда так плакала, чуть сама богу душу то и не отдала. Так сын купил мне и договорился о доставке заморского телёнка. Тёлочки. Ты бы видела только, как её везли! Специальная машина приехала. Все соседи вышли смотреть. Трап опустился, а там она на привязи. Вся ладная, видно, что холёная. На шее ошейничек натуральной кожи, представляешь?
Мне поплохело. Только б не за телочкой по всем сугробам бегать. Хватит с меня детских забегов от Зорьки.
