Между строениями были уже видны одинокие пальмы с длинными обвислыми листьями.
– Дома в этом городе так высоки, что совсем не видно деревья.
Размышляя об этом, Ахеменид снова двинулся в путь, краткий отдых пошёл ему на пользу, последний участок показался ему гораздо короче и легче бесконечных скитаний прошлых дней.
– Опять какие-то чудеса со временем, – решил Арсам.
На пустыню ещё не упал ночной холод, когда Ахеменид подошёл к каменной ограде с зубцами незнакомого египетского города. Он прошёл между двумя сторожевыми башенками через ворота, пересёк дозорную дорогу и оказался перед воротами внутренней высокой стены из кирпича-сырца. Эти ворота напоминали сирийский бастион. Между двумя мощными башнями стояла третья, шириной в двенадцать шагов, с проходом посередине, через который могла пройти только одна колесница. Консоли подпирали головы извечных врагов Египта – ливийцев, азиатов и нубийцев. Каждый проходящий должен был испытывать гнетущее чувство. Ахеменид увидел привычную помпезность, как в Вавилоне и Сардах, Пасаргадах и Экбатанах, Кирсимате. Городские ворота были покрыты золотыми пластинами с силуэтами фараонов и богов, цветные эмали украшали рисунок. Арсам сразу узнал шакалоголового Анубиса и виденного среди богов великана с соколиной головой. Но даже не звериные лики были самыми странными в этих фигурах, а то, что их лица и ноги были изображены в профиль, широкие плечи и руки в анфас. Все персонажи стояли в этой невообразимой позе, включая длинную вереницу рабов у ног фараона. Среди этого золотого изобилия персу очень не хватало ярко-голубых мозаик и гладких чёрных колонн его родины. Окружавшее его искусство было столь специфично и условно, что поражало своей холодностью и неподвижностью. Украшавшие стены фигуры людей казались переломанными в пояснице и ни капельки не походили на живых египтян.
– В этой стране слишком много жёлтого цвета, – поморщился перс, – жёлтый песок, жёлтые дома, жёлтое золото.
По широкой удивительно ровной улице навстречу иноземцу бежала худая ушастая коза. Повалившись на землю, она поднялась уже знакомым мальчиком. Персу хотелось потереть глаза, он даже тронул рукой мальчишку.
– Ты настоящий?
– Самый настоящий! – обиделся мальчуган. – А главное – я здесь на своём месте!
– То есть? – переспросил Ахеменид.
– То и есть, я местный, я – египтянин, не то что ты – чужак!
– Местный? Значит, знаешь название города? – обрадовался Арсам.
– Я-то знаю, а тебе и знать незачем! Это мой город и его, – он ткнул палец в золотого фараона на воротах, – и их, – он указал на изображения богов.
– Час от часу не легче! Я что, сплю?
– Хочешь сказать, что я только сон? И всего этого в помине нет?! Ну, ты – хам! – бросил мальчик.
И весёлая худая коза побежала дальше. Арсам перебрал все ему известные способы проснуться. Но его старания пропали даром. Покрытые золотом городские стены незыблемо стояли на своем месте. Приятная немолодая женщина, стоявшая поодаль, смотрела на него с явным сочувствием.
– Тяжело тебе у нас.
– Пожалуй, – согласился честный перс.
– Много непонятного?
– Да, буквально всё шиворот на выворот.
– Ну, что же теперь поделаешь, – вздохнула женщина и растаяла в воздухе.
– И эта туда же, – рассердился Ахеменид, – или я сошел с ума, или это мир демона Ахримана. За что мне это наказание?!
– За наглость! – охотно объяснил возникший ниоткуда хищно улыбающийся Анубис. – Нельзя себя так вести на чужой земле. Вредно.
