Чужие игрушки. Часть 2 - страница 29

– Да, ты, вообще, только выпендриваться можешь.

Раздоры прекратил Витька:

– Да, не спорьте, отремонтирую я этот кораблик. В комплекте запасная мачта была.

Он взял кораблик и направился к своему дому

Из компании раздался возглас:

– Когда лед сойдет приходи, мы его на пруду запустим.

Когда Витька отошел шагов на десять, Колька крикнул ему вслед:

– Тебя как звать то?

Витька обернулся:

– Виктор. Витька, короче.

Самый младший из ребятишек крикнул:

– А, меня Лешка.

Его старший брат дал ему подзатыльник:

– А, тебя не спрашивают.

Но, Лешку это ничуть не расстроило.

Пацаны молча смотрели вслед удаляющему Витьке, и только когда он скрылся за поворотом загалдели:

– Какой клевый корабль.

– Здоровский, как настоящий.

– С парусами.

– У него даже пушки по сторонам есть.

– Не по сторонам, а по бортам. У корабля не стороны, а борта. Раззява.

– Эх мне бы такой, я бы его берег.

– Это точно, ты известный жмот.

– Сам ты жмот.

Снова повстречал Витьку Колька где-то на улице спустя пару месяцев:

– Привет Вить, отремонтировал корабль.

Витька удивленно посмотрел на Кольку, не сразу признав в нем одного из своих новых приятелей. Но, видимо, вспомнил и ответил:

– Здорово. Не-а, некогда было, не до него.

Колька обалдел от такого признания. В его голове просто не укладывалось:

– Как это можно наплевать на такое чудо? Это какие должны быть дела, чтобы не найти времени отремонтировать такой кораблик? Да это за счастье повозится с такой вещью, а у него времени не нашлось.

И тут Колька не удержался, и предложил свои услуги:

– Хочешь, помогу отремонтировать? У тебя инструменты есть?

– Какие инструменты?

– Ну, какие инструменты? Обычные. Там молоток, пассатижи, стамески, клей казеиновый. Есть?

– Не-а. Нету. Да, ладно, не надо ничего помогать.

– Чего не надо то? Не бойся, я инструмент у отца возьму, он мне разрешает. Ща быстро сгоняю. Ты здесь жди.

– Не, не надо. Мне скоро в музыкальную школу идти.

Престиж Витьки рос в глазах Кольки как на дрожжах. Среди его друзей в музыкальную школу не ходил никто. Пока родители его приятелей копили на музыкальный инструмент, у мальчишек заканчивался подходящий для начала обучения возраст, и пропадало желание учиться. Им хотелось просто быть как другие ребята, ходить на спортивные секции, в различные кружки, играть в игры во дворе. Секции и кружки были бесплатны, за уроки в музыкальной школе нужно было платить. Родители ребят сокрушались, что не смогли дать хотя бы одному ребенку в семье музыкальное образование, но одновременно облегченно вздыхали, успокаивая себя:

– Ну, не купили Петьке аккордеон. Но, Таньке то точно купим. Не аккордеон, так скрипку купим.

– А в музыкалке на скрипке учат играть?

– А то, конечно, учат. Если не учат, то чего-нибудь другое купим.

– Чего другое-то?

– Да не знаю я, купим чего-нибудь. Вот деньги накопим и купим.

У очередного Петьки как хомут падал с плеч груз, и он тихо ликовал – все свободен. А его сестра Танька, Варька или Ирка наполнялась гордостью – на следующий год она будет на музыке играть.

Соседи между собой, в качестве утешения, обменивались одной и той же замшелой историей:

– Ну да, ну да. Вон Мишке то Ивановы купили мандолину, а у него и слуха не оказалось, так и весит на стенке. Лучше бы они ему лисопед купили, больше толка было бы.

Правда был среди Колькиных знакомых ребятишек музыкальный самородок. Тот самый Лешка, который крикнул как его зовут уходившему Витьке. Никто бы и не узнал, что у Лешки талант, если бы не случай. Взрослых баянистов в округе хватало. Они играли на именинах, свадьбах и других праздниках, создавая праздничное настроение. Играли не за деньги, а в соответствии со складом своего характера, так сказать для души. Но, на празднике не налить стакан баянисту считалось последним делом. Наливали все, и хозяева праздника, и их гости. Вызывало удивление, что после такого количества выпитого, когда баянист уже смотрел мутным взором, он совершенно не фальшивил в мелодиях и не припираясь играл то, что ему заказывали. Играли эти гармонисты и не только праздникам, а просто так, на лавочках во дворах. Никого это не раздражало, наоборот окружающие относились к ним вполне сочувственно, иногда даже приносили полстакана водки. На закуску приносили черный хлеб, посоленный крупной солью и сдобренный растительным маслом. Могли на кусок черного хлеба положить несколько долек репчатого лука. Вот однажды, когда один такой баянист снял лямки баяна, чтобы с чувством, с толком с расстановкой, а не на ходу, принять презентованную ему водку в числе его слушателей оказался Лешка. Боевитый Лешка вызвался подержать баян, чтобы он не упал на землю. Баянист даже обрадовался, что малец не даст инструменту случайно упасть со скамейки. Он помог Лешке надеть на Лешку лямки баяна, а сам глотнув водочки, вступил в обсуждение текущих событий, как городского, так и мирового масштаба со своими благодетелями. И для Эйзенхауэра, и для местного руководство было большой потерей, что они не присутствовали при этих дебатах. Если бы они только могли это слышать, они-бы, непременно, хлопнули себя по лбу и запричитали: