Вернувшись домой после службы, я в первую же минуту напугал маму: она бросилась ко мне и тут же отпрянула, всплеснув руками.
Перед ней стоял не тот человек, которого она два года назад провожала на службу. Мое лицо было неприятно даже самым близким людям.
Отец посмотрел на меня с укором и не обнял, а только пожал руку и похлопал по плечу. Хорошо, что сестры не было – она жила отдельно. Иначе и она скривилась бы от брезгливости.
Мы сели за стол, и я увидел, что папа и мама стараются скрыть свое отвращение.
Как я мог развеселиться, когда даже родители смотрели на меня, как на пугало?
Вскоре я обнаружил, что папа и мама стесняются меня. И я был вынужден уехать из родительского дома куда-нибудь подальше.
…Моя жизнь не сложилась. Переменив, наверное, полтора десятка мест, я так и не нашел житейского счастья. У меня нет семьи, нет детей.
Я никогда не знал женской привязанности. Ни одна женщина не прильнула ко мне, ни одна не взяла меня за руку.
Все то, о чем мечтают обыкновенные люди, судьба мне не дала. Обошла стороной.
Травму носа я получал еще два раза…
Три раза я думал о самоубийстве и однажды решился покончить с собой. Мне очень стыдно вспоминать этот случай. Я решил отравить себя… Но умереть не вышло.
В возрасте сорока лет я впал продолжительную меланхолику из которой, как мне казалось, есть только один выход – на тот свет. Потому что из-за меланхолии я каждый день пил спиртное.
И однажды, проходя мимо церкви, я в пьяном порыве закричал: «Что же Ты делаешь? Где же справедливость? Почему так жестоко обошелся со мной?»
С небес мне не ответили. Красивые облака медленно проплывали над храмом. Светило полуденное солнце. Стояла тишина.
Я отправился домой и уснул.
А когда проснулся, пошел за спиртным. Шел и ругался, бормоча скверные выражения.
Попавшаяся навстречу пожилая женщина остановилась потому что я задел ее локтем. Она окликнула меня: «Чего пихаешься? А чего не весел? Ведь светлый праздник! Пасха!»
Я сказал: «Чего веселиться? Жизнь пропала. Не жизнь а труха. Хоть в петлю лезь хоть в огонь кидайся. Вот только за что такое наказание?»
«Значит, грех на тебе, дядя, – сказала дама. – Видно, обидел кого-то. За то и расплачиваешься. Вспомни свои делишки и раскайся. Может, избил человека? А может другое злодейство совершил?»
Я огрызнулся: «Какое еще злодейство! Не убивал, не грабил. Иди себе, куда шла, бабуся, не лезь в душу».
Перед тем, как уйти пожилая дама сказала: «А ты вспомни хорошенько. Может быть, животных убивал ради забавы? Господь за каждую невинно пострадавшую букашку может круто изменить нашу жизнь. Ведь Он покровитель и заступник беззащитных. Вот только люди об этом не всегда помнят…»
Дама свернула за угол.
А я вспомнил убитых жаб.
Ох, и много же времени я провел с тех пор, размышляя об этом!
Нас было пятеро: Гостёк, Каляй, Кудря, Ноздря и я. Как сложилась судьба деревенских ребят? Мне захотелось это выяснить как можно скорее. «Нужно поехать, нужно поехать!» – твердил я себе. Порой от волнения у меня не получалось усидеть на одном месте.
Я выехал в деревню.
В доме тети Веры проживала ее родственницу а сама тетя Вера уже скончалась. Новая хозяйка встретила меня холодно. Не пустила дальше крыльцу не пригласила сесть на лавку. Даже воды не предложила.
О деревенских ребятах она ничего не знала. Кто они такие – ей было все равно.
Я отправился по деревне, расспрашивая всех подряд, то есть каждого, кто попадался, и наконец один местный житель сказал мне: «Эх, были такие люди, да уже нету. Кроме одного – Кудри…»
