Но до этого момента у труппы было еще долгих полтора месяца умопомрачительных представлений и заслуженного отдыха.
Жители каждого города каждого стана любили Бродяг и с нетерпением ждали, когда замаячит вдали или пройдет через центральные ворота вереница из семи расписанных пастельными красками повозок. Артистов горожане знали, как родных, ведь за 10 лет существования труппы состав ее оставался неизменным: немой старик- управляющий и его супруга, худой иллюзионист, прячущий лицо под маской, два непохожих друг на друга, но по- своему привлекательных акробата и великан- заклинатель животных, чье мастерство можно было оценить издалека, достаточно было увидеть двух запряженных в повозки яшуров. До его появления в команде считалось, что ни приручить огромных, покрытых бронебойной чешуей быков, ни, тем более, обучить командам – невозможно.
Остальные оставались за кулисами, но о них тоже были наслышаны. Девушка- организатор представлений и, удивительно, странствующий с Бродягами самый настоящий клирик.
Греманн расположился за невысоким столом, рядом с двуспальной кроватью в своей комнате в трактире, где труппа оседала каждый раз, посещая Харот. «Сам пришел» стоял у края дворцовой площади и, в отличие от центральных заведений, имел самое лучшее соотношение цена- качество. Здесь всегда были ледяная, пряная медовуха и всевозможные блюда из свежевыловленной рыбы.
Руководитель цирка – немолодой, коренастый мужчина, с грубыми, словно рубленными чертами лица хмурился, водя метательным ножом по строкам виграммы, заверенной уполномоченным лицом. За месяц пребывания в столице Бродяги дали уже два выступления, но посещение дворца снова откладывалась. За все время их странствий по станам западнее Разлома Асханна осталась единственным местом, где Наместник так ни разу их и не принял. Это не только огорчало Греманна, как артиста, но и больно било по его самолюбию. Сан Миракк, сан Алс и хан Абу – правители Годро, Баира и Хансулата – готовы были выкладывать немалые деньги, лишь бы Бродяги задержались на еще одну недельку и дали еще один концерт, но только не Баспарт. Скрипя сердцем Наместник позволил цирку располагаться на дворцовой площади, но в залы замка так и не пустил. А ведь труппе было, что показать – они были не простыми трюкачами и клоунами, коих изредка заносило в столицу. Бродяги были мастерами своего дела, асами и виртуозами, но правителю Асханны до этого, кажется, не было никакого дела…
Греманн потер перебитую много лет назад переносицу и шумно вздохнул. Вдруг ворох одеял на кровати справа от стола зашевелился и оттуда показалось заспанное лицо его жены.
Глая – тонкокостная, но пышная женщина с копной белокурых волос и яркими голубыми глазами выглядела моложе мужа, хотя они были одного возраста. Она приподнялась и уперла руки в бока.
– Ну, хватит! – воскликнула женщина, – сколько можно причитать о Наместнике. На нем что – дыхание Сулатиллари проступило?
Греманн возмущенно посмотрел на супругу, не проронив ни слова.
– Я знаю, – так, словно он вел с ней диалог, ответила Глая, – знаю! Но то, что тебя не позвали в один единственный дворец, никак не говорит о тебе, как о мастере!
Греманн покачал головой и молча пожал плечами.
– Не ври, – пожурила его жена, – если бы тебе было все равно, получишь ты приглашение или нет, ты бы не ходил с такой кислой рожей последний месяц…
