– Сегодня меня уже дважды назвали бомжем, Чак, – словно прочитав мысли детектива, медленно заговорил человек.
Чак не ответил, лишь немного кивнул головой и потянулся за сигаретами в правый карман пальто.
– Люди видят, но они слепы, – все так же спокойно продолжил «неряха», – слышат, но глухи, могут прикасаться, но ничего не чувствуют. Оболочки, которые думаю, что живут. Чак, они философствуют о смысле жизни, даже не зная ЧТО такое жизнь.
– Мы не вправе судить их за это, – прозвучал сиплый с хрипотцой голос Чака. Такой голос мог бы быть у старика или носителя сложной формы ангины, но Чак любил свой голос и нарочно придавал ему «глубину». С таким голосом его образ загадочного детектива казался Чаку завершенным.
Человек напротив ничего не ответил и Чак повторил:
– Не вправе судить их, понимаешь?
– Мой старый друг, а когда приговор выносили мне, было ли право на это у моего судьи? И не ты ли впился тогда в меня зубами и когтями, утягивая во мрак, когда душа моя стремилась к свету?
– Ты же знаешь…
– Оставь, – прервал Чака собеседник, – я не держу зла. Это было давно и я многое переосмыслил.
– Значит ли это, что теперь все по-другому?
– Когда гусеница укутывается в кокон чтобы в последствии выбраться оттуда бабочкой, становится ли она другой?
– Несомненно, – отрезал Чак, – у нее отрастают крылья и она становится красивее.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
