– Погоди, это что, Ру такое пишет? Может, просто отрывок неудачный?
– Похоже, они все тут такие неудачные, – Эмма даже нахмурила лоб, перебирая страницы туда и сюда. Оле так и хотелось в ее собственной манере ткнуть ее в лоб и командно сказать “не хмурься, морщины уже образуются”. – Но все десятые похожи.
– Кроме трех.
– Ну… точно, кроме трех.
– И не понятно, к которым девятым относится какая версия десятой, по крайней мере, с первого прочтения. А что, это правда Рудольфа Юрьевича сочинения? – Оля немного считала себя знатоком, в конце-концов. Вот, например, конкретно в этот период времени она выбирала материал на конкурс, и вся эта история с текстами была совершенно не вовремя.
– Ты не слушала, что ли, когда тебе объясняли? А, ну, конечно. В общем, Ру у нас пописывает вот, все старшие в курсе, конечно. И советом директоров решили сделать ему подарок – собрать книгу его произведений и выпустить. Поэтому вот, пока он в отъезде, ты все это и разбираешь. Так что лучше просто все отскань, и потом ройся, а то еще вернется на пару дней раньше и будет швах.
– А он точно хотел бы, чтобы вы его так …издавали?
– Оля, ну! Какой пишущий человек не хотел бы? – закатила глаза Эмма. – Если бы кто-то мои посты собрал, вычитал, структурировал и сделал книгу, да я бы такого человека просто расцеловала бы! Ой, да куда тебе понять, скань лучше.
Оля задумалась. Хотела бы она, чтобы ее стихи разобрали, перебрали, отредактировали, собрали в сборник? С одной стороны, звучало, конечно, очень привлекательно. С другой … кто-то копался бы в черновиках? Господи!.. Почему-то это было ужасно позорно, хоть она и не могла понять, почему.
Все равно, наверное, было бы приятно, но лучше бы она сама все сделала, потому что никто лучше нее все равно не смог бы структурировать ее творчество и отобрать то, что действительно заслуживало оказаться в сборнике. Интересно, Рудольф Юрьевич такой, как Эмма, или такой, как она сама? Наверное, как Эмма – это они все из клуба дерзких и удачливых, любителей здорового образа жизни, беговых марафонов и смузи с сельдереем. Вряд ли бы почему-то директор был бы похож на “ленивенькую” по описанию Эммы, Олю. Правда, она была совсем не ленивой, честно. Просто немного более мечтательной, чем это принято в ее возрасте, наверное.
К счастью, на этом Эмма и Лада от нее отстали с ценными советами – убедившись, что Оля в самом деле в первую очередь сканирует все подряд, в промежутках между “раскидыванием” заявок и ответами на письма, и можно было даже немного подумать о том, что же, все-таки, отправить на конкурс.
Этот конкурс занимал ее мысли третий день подряд – потому что это явно был такой шанс, который случается раз на жизнь. Или не случается вообще. Поэтому Оля очень, очень хотела выбрать что-то интересное, что-то крутое из того, что написала за свою жизнь, и выступить на конкурсе так, чтобы ее, наконец, заметили. Но что выбрать-то? Она никак не могла решить.
Но тут телефон запрыгал по столу, мигая “будильничьей” надписью-напоминанием. “Конкурс. Короткая форма. Дедлайн.”
Оле резко подурнело, и она побежала проверять условия. Конкурс для молодых авторов, приз – издание книги, а всего лишь надо заинтересовать жюри любой короткой формой. Короткая форма была тем, что Оля, как раз, могла. А, если точнее, короткая стихотворная форма, а кому толком нужны сейчас стихи, если это не пирожки и Горалик, например? Шансы хоть на какое-то признание есть, наверное, только через конкурсы.
