– Значит, теперь вы только обороняетесь и оставили попытки узнать, что находится за пределами города? Но как вы тогда найдёте выход отсюда? Вы же не можете сидеть тут вечно – ты сама сказала, что Теней становится всё больше…
– Может, вы уже поцелуетесь? – предложил я.
В груди у меня поселилось какое-то неприятное чувство… Нет, – это не может быть ревность… Я убил её сестру, считай, в прикол – какая нахуя ревность?
– Становится хуже, – согласилась девчонка со своим любимым Жекой. Любовнички, блять, хуевы… – Но мы отказались от экспедиций вглубь внешнего мира лишь временно: сейчас наши лидеры работают над новым планом и копят силы. Они не откажутся от экспедиций насовсем, потому что уверены, – ответы и спасение для нас всех, – где-то там… А тут…тут нас ждёт только смерть.
Взгляд мой упал на пиздюка за соседним столиком. Ему было лет шесть-семь, и его задирали старшие пацаны, которым было лет по десять. Они смеялись над ним, что-то пытались отнять…
Сердце моё сжалось, а следом за ним сжались и кулаки…
Я закрыл глаза, сделал глубокий вдох и медленный выдох, борясь с желанием вскочить с места с криком "НАНИ?!?", что бы это восклицание, блять, ни значило…
Аниме снова пытается сделать меня частью этого мира, только теперь обостряя не пиздострадальческие качества, а героические. Я чувствовал в груди обжигающее, бурлящее чистой яростью желание восстановить справедливость и отхуячить всех этих малолетних пидорасов, одной бесконечно длинной вертушкой, но знал, что не должен так поступать. Не потому, что распускать руки, а в моём случае ноги, некрасиво, а потому, что так я прогнусь под ёбаное аниме и навязанную им манеру поведения…
Открыв глаза, я уставился на сестру Мисаки-тян, всеми силами стараясь не отводить взгляд в сторону, туда, где какие-то бессердечные мрази издеваются над несчастным светловолосым ребёнком, глаза которого трясутся от обиды. Ему некуда бежать – его окружили подлые хуесосы и, кажется, никто вокруг не желает ему помочь…
К сожалению, пока я смотрел в большие, прекрасные глаза сестры Мисаки-тян, я начал чувствовать запах карамели – видимо, они жили вместе и пользовались одни шампунем. В груди моей поселились бабочки, мне захотелось коснуться её мягкой, тёплой ладо…
Так, всё блять! Я стал дышать ртом, чтобы не чувствовать запаха, и смотреть чуть левее её башки, чтобы не видеть её идеальное, треугольное, нихуя не похожее на человеческое, лицо.
– А где живут дети, которые появились тут, без родителей? – спросил Жека. – Как мы, например.
Я попытался максимально заинтересоваться этим вопросом, чтобы забыть о шестилетнем бедолаге и о пиздостраданиях, так что сделал максимально заинтересованный ебальник, хотя мне, разумеется, было совершенно похую, где живут новоприбывшие дети, – меня куда больше волновали угловатые пряди волос сестры Мисаки-тян, дрожащие на хуй пойми откуда взявшемся ветру.
– Дети всегда появляются без родителей, а взрослые – без детей. Поэтому все взрослые, желающие завести ребёнка, регистрируются в специальной очереди, указав желаемый пол и возраст ребёнка, и ждут, когда в мире появится подходящий малыш.
Я слышал, как пиздюки обзывали мальца нехорошими словами. Они дразнили его…
Я выпучил глаза ещё сильнее, прилагая все усилия, чтобы игнорировать эту хуйню, но всё осложнилось тем, что я случайно посмотрел в глаза сестре Мисаки-тян… Боже, они такие большие и милые…
