Миновав калитку, мы приблизились к зданию и, поднявшись всего лишь по двум ступенькам крыльца, вошли в пустынный холл морга. Да-а, мрачное место – один только запах, свойственный таким заведениям, чего стоит… Пол и стены в кафеле… Стала понятна фраза: холодно, как в морге. В холле действительно было прохладно, но эта прохлада не действовала умиротворяюще, как действует на человека после жаркого дня прохлада помещения, а как-то пронизывающе, навевая мысли о том, что прохлада здесь предназначена не для комфортного пребывания живых, а для сохранения на некоторое время в законсервированном состоянии мертвых.
Что и как узнать в морге, я понятия не имел, но не зря же приехали… И я шагнул к окошечку, за которым сидела в белом халате медсестра лет под сорок, с лицом зловредной мымры, причем в очках. Черт, даже не знаешь, как вести себя с медсестрой в подобном заведении. Не будешь же подключать к голосу и улыбке имеющееся у тебя обаяние, и тем не менее с бархатным тембром голоса проговорил:
– Здравствуйте! У меня к вам один вопрос.
Медсестра, писавшая что-то в журнале, закончила заполнять какую-то графу и только после этого подняла ко мне свое некрасивое, с плотно сжатыми тонкими губами лицо и ничего не сказала, только посмотрела вопросительно.
– Извините, пожалуйста, – проговорил я тоном попавшего в затруднительное положение человека, который очень надеется, что его пожалеют и помогут. – Вы бы не могли подсказать, кто проводил вскрытие тела Аверьянова Арсения в прошлом месяце числа… числа… – Я повернулся к дамочке, стоявшей рядом со мной: – Когда это было, Катя?
– Двадцать пятого, – с ходу поняв, что мне требуется, подсказала Аверьянова.
Я снова повернулся к медсестре и продублировал:
– Двадцать пятого.
Глупо было рассчитывать так вот с ходу в подобном заведении узнать ответы на интересующие меня вопросы. Но кто знает, может быть, повезет? Однако чуда не случилось.
– А зачем вам это нужно? – наконец-то разлепила свои плотно сжатые губы медсестра.
«Действительно, хороший вопрос!» – подумал я уныло и, не зная, что ответить, начал мямлить:
– Э-э-э, у нас кое-какие вопросы возникли к патологоанатому, ну, в плане наследственных заболеваний… хотелось бы поточнее узнать, чем болел Аверьянов, потому что у его брата, э-э, тоже начались подобные же проблемы с сердцем.
Медсестра посмотрела подозрительно.
– А кто вы?
– Я Игорь Гладышев, – проговорил я с таким гордым видом, будто мои имя и фамилия были известны всем и каждому в нашем городе. – А-а это супруга Аверьянова, – кивнул я в сторону Екатерины.
– Впрочем, это не важно, – сказала суровая медсестра и категоричным тоном добавила: – Мы никаких справок не даем. Все вопросы через полицию. Если оттуда к нам поступит запрос, мы на него ответим. Трупы могут быть криминальными, потому мы о них кому попало сведений не раздаем. Извините! – И женщина, давая понять, что разговор окончен, вновь взялась за ручку и журнал.
Из произошедшего с медсестрой разговора следовало, что никаких интересующих меня сведений об умершем Арсении Аверьянове я в морге не узнаю. Неужели зря притащился? С разочарованным видом отошел от окошечка, за которым сидела медсестра. Следовавшая за мной по пятам Аверьянова тоже казалась расстроенной.
– Что же теперь будем делать? – невесело спросила молодая женщина.
– Не знаю, – в тон ей ответил я. – Будем думать.
Екатерина хотела что-то ответить, но в этот момент ее необычной красоты лицо напряглось, глаза сузились, как у человека, который пытается что-то припомнить, а затем на ее губах возникла блуждающая самодовольная полуулыбка.
