– Я тебя поздравляю! Ты умрешь под забором! Потому что никто не подаст тебе кружку воды! У тебя не будет детей, уважаемый!
– И что ты предлагаешь?
– Подумай! Всего лишь подумай, куда ведет такая политика! Таким, как ты, скоро не будет места…
Однако продолжить оратору не дали. Из толпы выдвинулись двое верзил в штатском, подняли говоруна за предплечья и понесли со ступеней к асфальту. Пульсар, работая ногами, пытался шагать, хотя ноги не доставали пола. Получилось подобие бега в состоянии невесомости. В толпе возник хохот. Пульсара опустили на пол, затем повалили, он стал извиваться, пытаясь вырваться из цепких и сильных рук. Один из полицейских предъявил ему удостоверение в виде круглого белого жетона с цифрами и стал говорить о правах задержанного.
– Уважаемый Пульсар, – бормотал полицейский, – ты имеешь право знать, в чем обвиняешься, иметь защитника в административном процессе. Защитник может предоставить твои интересы в суде, а ты лично можешь извиниться перед судом за допущенное нарушение. Кроме того, учитывая доказанность деяния и неотвратимость наказания, ты имеешь право на свое освобождение по месту своего задержания, прямо здесь, при условии выплаты административного штрафа в сумме полутора средних месячных единиц оплаты труда. Норма нарушенного административного права – статья 5-38 «Нарушение законодательства о собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетировании».
– Отпусти! – Пульсар корчился от боли. – Ты сломал мне кости!.. Будь я хакер, от вашей системы ничего не осталось бы! Но я не хакер!.. И даже не программист! Я строитель, который построил машину! Опомнитесь, пока есть время…
Его дочь металась рядом.
– Отпустите его! – просила она, стараясь освободить отца.
Другой полицейский, читавший права, остановил ее тем же манером, ухватившись рукой в запястье. Лицо у девушки исказилось от боли.
– Помимо того, – продолжил полицейский, державший Пульсара, – штраф может за вас уплатить любой уважаемый.
Он обвел взглядом толпу и, остановившись на Кошкине, строго спросил:
– Что? Уважаемый желает внести деньги?
Кошкин удивился до крайности, однако промолчал.
– Что-то не понял я, – продолжил полицейский. – Вы кем им приходитесь – кум, сват?
– Брат, – ответил Кошкин, пугаясь собственных слов.
– Ваш кошелек, – сказал полицай, протягивая к нему руку. – Прошу ценить наше время и не задерживать. У вас две секунды для размышления… Раз…
– Я уплачу! – опередил его Кошкин, доставая из кармана пластиковую карту.
Полисмен оживился при виде карты, взял ее свободной рукой, сунул себе в карман, затем вынул и возвратил Кошкину. Однако отпускать девушку не спешил. Первый полицейский тоже не торопился.
– Штраф не прошел регистрацию… Надо ждать, уважаемый.
Кошкин на чем свет ругал себя. Прогулялся, называется! Он мог бы тихо смыться, оставив этих двоих один на один с полицейскими. Мог бы, да что-то сдержало его – может быть, слово «машина», которое произнес перед этим задержанный.
Железные клещи наконец разомкнулись, мужик с дочерью оказались на свободе, после чего толпа зевак моментально схлынула вместе с полицейскими.
– Спасибо тебе, добрый человек, – сказал Пульсар, тряся бородой. – Ты не прошел мимо, остановился…
Слово за слово, они разговорились и тихонько пошли втроем от площади. Бородатого звали дядей Федей, по отчеству – Ильич, а девушку – Катенькой. Дядя Федя массировал запястья, проклинал систему и тех, кто ее построил.
