Цикличное 20 - страница 7

– Там… хоть… патроны есть? – Кирилл улыбнулся. Пытаясь отдышаться, он стоял, опёршись на колени, на его лице была кровь, она текла из носа.

– Что… что ты, мать твою, делаешь? – Я пытался отдышаться. Всё плыло, но Кирилл был на мушке.

– Ради бога, Серёг, дай сесть. Ты мне в голень так пнул, что, мне кажется, я что-то вывихнул, – сказав это, он развернулся и поковылял в сторону дивана и кресла.

Я медленно встал и, убедившись, что он не шутит, тоже пошёл к креслу. Прошла минута. Я отодвинул кресло к другому концу комнаты и сел в него, не сводя Кирилла с мушки.

– Это, я так понимаю, тебе Михаил писал.

– Да, он написал, что ты меня сдал.

– Хах… – Кирилл медленно встал и подошёл к окну. – Душно, дай хоть окно приоткрою, мне всё равно фокусничать поздно.

Он и правда открыл окно на проветривание и уселся на подоконник, слегка сократив с мной дистанцию. Лунный свет с лёгкость покрывал его спину.

– Зачем? Если тебе не понравилась доля, то пожалуйста. Мы же братья, Кирюх, мы бы поделили…

– Плевать я хотел на эти деньги! И на этот сгоревший ТЦ я тоже плевать хотел… хотел.

– Но расхотел… видимо?

– Не надо было его сжигать. В этой части города это был единственный нормальный магазин. Мы взяли деньги из сейфа, могли спокойно уйти, но ты, – он с криком ткнул в меня пальцем, – решил его, тварь, сжечь!

– Ты сам знаешь, что так лучше! – я тоже крикнул, встав с кресла и не убирая пистолета. – В ТЦ было полно камер, о которых мы не знали, если бы мы не спалили здание, то нас бы уже поймали, идиот!

Наступила двухминутная тишина. Я, приставший, стоял перед креслом, тяжело дыша от крика. Кирилл пустыми глазами глядел в окно.

– Мне мать недавно письмо прислала.

Я был шокирован. Руки стали дрожать, пришлось схватить пистолет двумя руками. Еле выдавливая звуки, я попытался что-то сказать.

– Что ты…

– Она узнала о нас, кто-то ей рассказал. Она написала, как ей больно, как она разочарована, и.… как она просит остановиться и сдаться полиции.

– Кирилл…

– Я хотел сдать тебя, чтобы успеть отправить матери деньги. Не те деньги, которые мы украли, а те, что я получил, работая на стройке в прошлом году, они до сих пор у меня, как единственные честные. Я хотел отправить их, потом, вернув награбленное, с поличным сдаться.

Я уже начал потихоньку опускать пистолет, но вернулся в рассудок и укрепил хватку.

– Послушай, нам нужно собраться, мы всё…

– Знаешь, почему ты не видел, чтобы я плакал на тех похоронах? Меня на них не было. Пока ты зарёванный уходил от её могилы, я продолжал сидеть там и молчать. Я просидел у могилы бабушки до самого вечера, пока ты весь день ревел, и за все это время я пустил только одну слезу. Я был крайне расстроен, ибо очень желал плакать больше, как ты, когда тебя уводили от могилы. Но, вернувшись домой и увидев тебя, я понял, что та моя слеза, пролитая над её могилой, во сто раз превышала все твои выпущенные слёзы. А знаешь почему? Потому что ты был слабаком и вечно плакал. Потому что реветь для тебя – ничего не значит, и я уверен, что внутри себя ты гордился тем, что так сильно плачешь. А я тогда впервые за всю свою жизнь пролил слезу, пролил её с сильнейшей душевной болью, пролил её, желая пролить как можно больше, ибо хотел окупить свою грусть. За всю свою жизнь я не испытывал к тебе больше ненависти и отвращения, чем тогда. Ты никогда не любил бабушку. Ты любил плакать, – Кирилл сделал глубокий вдох. – И убивать я тебя не хотел, максимум – слегка ударил бы, чтобы не сопротивлялся, и знаешь почему? Да потому что мать тебя любит. И меня тоже, наверное… – закончив речь, Кирилл равнодушно перевёл взгляд в окно, не обращая на меня внимания.