— Главное, не кто первый, а кто последний. Если ты с кем-нибудь переспишь, мне же и лучше. Первый раз – страшно и больно. Я буду рад, если кто-то другой примет это на себя.
Соломея гневно дернулась в его руках. Ей совсем не понравился ответ.
— А если я забеременею от другого? – сердито спросила она, желая уже только одного: обидеть его, сделать больно. – Что тогда?
— Тогда я буду знать, что ты не бесплодная.
— Ах ты!..
— Тихо, не ори, – прошептал орк, запуская руки в ее волосы и оттягивая их вниз, чтобы она запрокинула голову. Отблеск луны отражался в его чёрных глазах. – Не время ругаться.
Он пристально вглядывался в ее лицо, словно искал что-то, а потом впился в ее губы поцелуем, грубым и сердитым. Его язык словно пытался овладеть ее ртом. Так он никогда ее не целовал. Орр проверял, позволит ли она ему что-то, а она поддавалась его напору, вся словно растекалась в его руках, отвечала ему – интуитивно, как умела. Ему было стыдно за свой порыв, но он знал, что сегодня уедет – и неизвестно, увидит ли он Соль вновь. Пытаясь загладить свою грубость, он торопливо целовал ее щеки и закрытые глаза. Сердце в груди колотилось так, что дышать было больно.
— Орр, я хочу, чтобы первым был ты, – шепнула Соль, и он глухо застонал от почти невыносимого желания ответить на ее слова согласием.
— Хорошо, – кивал он. – Когда я приеду за тобой...
— Нет. Сейчас. Сегодня. До того, как ты уедешь.
Он быстро выпустил ее из рук, сделал длинный шаг назад и мотнул головой.
— Нет.
— Но почему?
— Ты еще маленькая девочка, Соль. Так нельзя.
— Я маленькая? А что же ты меня целовал так? Или ты всех детей так целуешь?
— Соль, пойми, – он коротко усмехнулся, сжимая кулаки, чтобы снова не схватить ее в объятья. – Мы не женаты. У тебя даже родовых знаков нет! Я не хочу так... торопливо, в кустах... или ты думаешь, что паладин и священник не узнают? Опозорить тебя ради пары минут удовольствия? Ты настолько низкого обо мне мнения? Ты думаешь, что я ждал двадцать лет, и не смогу подождать еще год?
Соль поджала губы. После его слов она и впрямь почувствовала себя ребёнком.
— Давай поженимся сегодня, – упрямо сказала она. – Аарон нас благословит.
Орр-Вооз замер. Предложение было заманчивым. Взять ее в жены прямо сейчас... может быть, она даже забеременеет. Это было бы великолепно. И получить свою порцию счастья перед сложной поездкой... будет, что вспомнить тёмными холодными ночами. С любой другой женщиной он бы не колебался, но Соль была его маленькой девочкой, которую он растил для себя... и поступить с ней он так не мог. К тому же он понимал, что боится. Он большой. А она невинна. Ночь счастья будет только у него одного. А ей будет больно. И если он умрёт – а такая вероятность была – то она запомнит только страх и кровь. Стоит ли того его удовольствие?
— Соль, не время, – с искренним содержанием покачал головой Орр-Вооз. – Пойдем в дом.
Она посмотрела ему в глаза, презрительно дернув верхней губой, словно обвиняя в трусости, и он не выдержал. Он был в последние дни взвинчен до предела. Интуиция буквально вопила, что грядут тёмные времена. В Пустошах вроде бы все было спокойно. Слишком спокойно, так просто не бывает. Среди ближних племён, наоборот, слишком часто появлялись недовольные его действиями, а Орр-Вооз не выносил, когда ему возражали. Поведение глупой маленькой Соли стало последней каплей. Давно сдерживаемое напряжение вырвалось наружу.
