Глава XI. Разговор на рассвете
С нового места подняли его до зари два стражника. Они связали ему сзади руки и молча вывели за ворота.
Занимался рассвет. После теплой вони сарая воздух казался холодным. Анаэль решил, что его казнят. Ну и пусть. Хорошо, что успел проглотить серебро. Правда, насухо, и оно оцарапало что-то внутри. Пищевод?..
С мертвой равнины моря поднялся и наплывал на крепость липкий туман. Час тумана – лучший для нападения на обитель Святого Лазаря… Хорошо бы, напали сельджуки…
Анаэля вели не к конюшням, где виселицы и эшафот, а почему-то в собор, из которого слышалось пение монахов. Навстречу медленно отворились широкие двери и вышли десятка два согбенных послушников в опущенных на глаза капюшонах.
В соборе было темно. Стражникам темнота не мешала. Держа Анаэля с обеих сторон за предплечья, они провели его к алтарю и втолкнули в дверь слева от возвышения.
В хорошо освещенной комнате перед распятием на коленях стоял молившийся человек. Не развязав Анаэлю рук, оба стражника испарились.
Человек поднялся. Анаэль вспомнил и замок Алейк, и Агаддин. Он напрягся, предчувствуя разговор, который снова ввергнет его в кошмар.
Новый хозяин его судьбы оказался огромен. Лицо его закрывала белая маска. Анаэль приготовился ко всему. После улыбки короля Иерусалимского его вряд ли что-то могло потрясти. Но все же вздрогнул.
Белолицый великан молча рассматривал Анаэля сквозь прорези маски.
– Как тебя зовут? – спросил он наконец хрипловато. – Впрочем, я знаю. Ты – Анаэль.
– Я Анаэль, – подтвердил тот, поклонившись. Поклон не бывает лишним.
– А меня зовут брат Ломбарде. От меня здесь зависит многое, если не всё.
Анаэль пошевелился. Кисти его рук затекли, теперь стали неметь предплечья.
– Неудобно? – участливо спросил брат Ломбарде. – Потерпи. Я задам тебе один вопрос. Догадываешься, какой?
– Нет.
– Нет? – белое полотно колыхнулось, брат Ломбардо, видимо, усмехнулся. – Ты не прост, хотя и стараешься. Где тебя изувечили?
– Был пожар…
– Не хочешь ответить. В конце концов, не мое дело. Меня интересует другое – зачем ты выдал себя за прокаженного? Я давно за тобой присматриваю.
Анаэль не имел никакой убедительной версии, поэтому предпочел молчать.
– Ну же? – в голосе маски проявилось раздражение. – Ответь. – Было так тихо, что слышался треск горевшего в светильнике масла. – Скажешь, вправду подумал, будто тебя прихватила наша болезнь?
– Да, я так решил, – разлепил сухие губы Анаэль.
– Но ты же не мог не знать, что в лепрозории не выживают. Почему ты не захотел побыть на свободе, притворяясь здоровым?
– Мне опротивела жизнь, – заявил Анаэль.
– Зачем же ты перед тем пытался бежать из монастыря? При господине де Шастеле тебе было неплохо.
– Опротивела ваша тюрьма, – рискнул сказать Анаэль, снова уверяясь, что ему все равно конец.
Белая маска снова всколыхнулась.
– А, ты свободолюбив! Не сумев обрести полную свободу, решил пренебречь частичной?
– Читаешь в моей душе, – огрызнулся Анаэль в преддверии виселицы.
– Напрасно показываешь клыки. Ты мог бы начать совсем новую жизнь, если…
Анаэль снова вспомнил и Агаддин, и ночную беседу в капелле:
Тем временем брат Ломбардо туманно сказал:
– Наш орден несколько необычен. Мы не воинственны и работаем не за деньги. Наш орден Святого Лазаря объединяет людей с благородным сердцем, не обязательно благородного происхождения. И, если хочешь знать, организован он знатными итальянцами, но принимает к себе христиан любой нации… Однако ты словно не понимаешь…
