Они свернули на боковую тропинку и медленно двинулись по ней, скрытые высокими кустами от посторонних взоров.
– Вот ведь что может быть. Представь, сударь Дюк, что эти ваши знакомцы всё же не доехали сюда, а были схвачены в пути. Но не просто схвачены, а вынуждены были, ради спасения своей жизни, рассказать, о чем вы там условились.
Дюк остановился. А ведь это – правда! Случись так – как понять, с кем Урсула сейчас разговаривала – с потенциальными союзниками, или же с врагами? И некоторые неточности в ответах сторожа в доме могут быть вызваны как самыми безобидными причинами, так и умышленным искажением, допущенным Валидом при даче признательных показаний. Хотя, уж если так, мог бы исказить и сильнее, чтобы сразу насторожило!
– Ты права. Но – делать нечего. Надо рисковать! – решил Дюк.
Милош встретил их сообщением, что ничего подозрительного в окрестностях не замечено, только в соседнюю усадьбу проследовал пеший торговец с нагруженной товаром тележкой.
В город возвращались так же – парами. Торонг действительно напоминал большую деревню – не только по количеству людей на улицах, но и по укладу жизни. Навстречу им попадались люди, идущие по воду или с водой, неся её в вёдрах или катя бочонки или бидоны в двухколёсных тележках, проехала телега с дровами, трое мужчин в добротной одежде, поглядывая по сторонам, стояли перед крыльцом двухэтажного дома и курили трубки, время от времени обмениваясь весомыми немногословными фразами.
Пройдя одну улицу из конца в конец, Дюк с Криштофом оказались на пятачке между двухэтажным каменным зданием постоялого двора, позади которого разместилась конюшня, и одноэтажной бревенчатой таверной, над входом в которую на круглой вывеске был довольно искусно изображен серый гусь с вытянутой вперед и вверх шеей. Обоим очень хотелось есть – раннего завтрака из половины лепешки было явно недостаточно – и они зашли в трапезный зал, просторный и чистый. В этот утренний час всем подавали вареные бобы под каким- то местным соусом, а тем, кто был готов заплатить чуть побольше – к бобам добавляли кусок тушеной утятины или гусятины. Пристав и магистр, разумеется, заплатить были готовы, и скоро уже с аппетитом уписывали принесённую им еду. Дюк при этом не забывал следить за окружающей обстановкой. За одним из столов трапезничали четверо работяг в длинных потёртых халатах, местами испачканных землёй, местами – дёгтем, видимо – мастеровые люди. За другим столом извозчик с заткнутым за голенище сапога кнутом пил горячий травень из пузатого заварника. За третьим столом подкреплялся теми же бобами да вчерашней похлёбкой мужчина в дорожной одежде с короткой саблей на поясе. На военного не похож, скорее – курьер. Больше посетителей в таверне не было. Возле товарищей, доедающих свои порции, остановился молодой прислужник.
– Не желаете добавки? А скоро будет готов пирог с рыбой!
– Лучше по кружке сидра нам принеси, – пожелал пристав.
Прислужник одним махом обернулся туда-сюда и поставил перед ними две глиняные кружки.
– По делам у нас? – невзначай поинтересовался он.
– Если вы сегодня не уезжаете, то рекомендую: вечером у нас будут запечённые куропатки!
«Почему бы не поговорить с парнем? Вдруг скажет что интересное!» – подумал пристав.
– Мы по торговым делам. Думаю, уедем завтра после обеда, или вечером.
– Неужто с кем-то из наших купцов дела ведёте?
Соглашаться с этим предположением нельзя: для этого нужно знать хотя бы одного из этих самых купцов!
