За обедом, состоявшим из множества холодных закусок – ветчины, сыра, паштетов, колбас, так как повар не успел приготовить что-либо существенное, Шарль и Александр весело болтали, вспоминали Сицилию и путешествие в Париж, пили вино. Вино с бретонских виноградников графа и считавшемся лучшим вино из Гаскони, которое производили в окрестностях Бордо.
– Александр, во Франции существует поговорка: «Бургундское – для королей, бордо – для дворян, шампанское для герцогинь». А знатоки утверждают, что бордо, попадая в организм, находит дорогу прямо к печени – символу здоровья, а бургундское, стремиться к сердцу.
Бриан, привыкший к сладким итальянским винам, не испытывал большого восторга от острого вкуса и кислинки французских вин. Но сохраняя правила приличия, спокойно пил бордо и вино из Бретани, убеждая себя, что всё дело в привычке.
После обеда, вооружившись большим кувшином с вином, Шарль и Александр пересели на диван, стоявший в этой же комнате. Граф позвал своего дворецкого – Пьера, которого он щедро снабжал деньгами, и Пьер старался, содержа целую армию доносителей, приносящих различные слухи и сплетни с улиц города и предместий, из дворцов и особняков вельмож, и даже из королевского дворца и дворца Малый Люксембург, где обитал всесильный первый министр Франции кардинал Ришелье.
– Ну, что расскажешь, Пьер?
Гладя на этого, казавшегося добродушным толстяка, с длинными седыми завитыми волосами, на его румяные щёки, благодушные глаза, как то не верилось, что он, содержит разветвлённую сеть осведомителей и шпионов.
Пьер начал рассказывать. Первым делом он поведал о том, кто у кого родился, кто на ком женился, кто с кем встречался, кто умер, кто что натворил, кто кому и с кем изменил, кто кого убил, ну и тому подобное.
Шаньи слушал внимательно, иногда кивая головой, изредка улыбаясь. А у де Бриана, в ушах звенело от множества названий незнакомых мест и от огромного количества имён, которыми так и сыпал Пьер.
– А теперь самое главное, о чём судачит весь Париж, вот уже несколько месяцев.
В мае в Париж прибыл герцог Бэкингем, фаворит нового английского короля Карла I. Да, наверно вы слышали, в Англии теперь новый король. Яков I умер в марте, на престол вступил его сын Карл I.
Так вот. Бэкингем прибыл в Париж, для ведения переговоров о браке Карла I и Генриетты, сестры нашего короля Людовика. А им ничего другого ведь и не остаётся, верно? После провала миссии Бэкингема в Испании[15].
Шаньи улыбнулся, должно быть приятным воспоминаниям, и утвердительно кивнул головой. Пьер продолжил:
– Свита у Бэкингема не уступала королевской: восемь титулованных аристократов и шесть нетитулованных дворян, двадцать четыре рыцаря, у каждого из которых было по шесть пажей и шесть лакеев. К личным услугам герцога были двадцать йоменов, которых в свою очередь обслуживали семьдесят грумов, а также тридцать горничных, два шеф-повара, двадцать пять поварят, четырнадцать служанок, пятьдесят чернорабочих, двадцать четыре пеших слуги и двадцать конных, шесть доезжчих, восемнадцать гонцов – всего 800 человек.
– И что, храброе французское дворянство, не проредило эту прорву англичан?
– Если и были поединки господин граф, то мне о них ничего не известно. Я не всемогущ.
– Ладно, давай продолжай.
– В первый раз Бэкингем, предстал перед нашим королём, королевой-матерью, королевой Анной и Ришелье во время праздника, устроенного кардиналом. На нём был надет бархатный колет, расшитый бриллиантами, и берет с белыми перьями, которые были прикреплены солитерами стоимостью в пятьсот тысяч ливров каждый. А на одном из балов, он поразил весь двор своей неслыханной щедростью: он появился в роскошном бальном костюме, расшитом множеством крупных жемчужин, специально по указанию герцога пришитых на тонкую нитку. Задетые жёсткими юбками дам, при ходьбе и танцах, жемчужины отрывались и рассыпались по паркету. Придворные бросались их подбирать, чтобы вернуть владельцу, но Бэкингем, останавливал их презрительным жестом и словами: «Благодарю, оставьте их себе, на память».
