Ночью, если сесть спиной к набережной и смотреть на воду, видишь только темноту. Небо усыпано звездами, оно такое же черное и глубокое, как море, на дне которого, хоть и не светятся, тоже лежат звезды. Небо где-то высоко над головой, с моря тянет прохладой, и хочется накинуть ветровку. Иногда Тахти забирался на камень, который лежал в паре метров от берега прямо в воде. Море подточило его, покрыло сетью трещин и закидало фукусом. В прилив он почти полностью скрывался под водой, а в отлив Тахти забирался на него и сидел один посреди темноты. По бокам по воде бежали огни от набережной, а впереди лежала только темнота, и можно было притвориться, что никакой набережной нет.
Почему-то ему вспомнилась именно эта картинка, пока он ехал на автобусе от фермы в город. По обе стороны стелились каменные равнины, поросшие серыми стеблями травы, а дальше лежало море по одну руку, а по другую под снегом спали горы и сопки. Все было однообразного, серого оттенка, от темного в тенях до белого там, где лежал снег. В автобусе работала печка, окна заляпал сырой снег. Двигатель гудел надрывно, словно тоже работал из последних сил.
Теперь, когда весь его прошлый мир рухнул, и дороги назад не было, он не имел ни малейшего понятия, что будет делать. Не знал, как ему жить дальше. Вот бы как раньше – посидеть на теплом песке, побродить по линии прибоя. Прогулять школу и прыгать с лодки в воду.
А не вот это все.
Аату Сеттерсон, преподаватель на курсах, показался человеком приветливым и задерганным. Они сидели на конференц-стульях кружком, Тахти забрался в самый дальний уголок, сидел там и не понимал ни слова. Аату пришлось трижды повторить вопрос, прежде чем Тахти понял, что он спрашивает его имя. В группе было человек пятнадцать, и все они, светлые, чистые, опрятные, сидели и с интересом разглядывали его, кровоподтек на лице, сбитые руки, мятую рубашку, а он прятал глаза. Все ждали ответа, а у Тахти не было голоса, чтобы ответить.
Парень в чужой куртке. Парень в браслетах до локтей. Парень в черном. Девушка в штанах с принтом в виде тараканов. Улыбчивый парень с мобильником последней модели. Девушка в вязаном платье. Все они встретились на этих курсах.
Но сама история началась не сейчас.
***
Юноша присел за столик у окна. Он не налил себе даже чаю, хотя бывал здесь уже сотню раз. Он посмотрел на наручные часы, на часы над дверью. Когда вошла женщина в красных кедах, он улыбнулся и встал. Она обняла его за плечи.
– Будешь чай?
– Если можно.
– Нужно, – она улыбнулась.
На нем, как всегда, был черный свитер, который, как всегда, был ему велик. Рукава доходили до самых пальцев. Она поставила перед ним тарелку печенья, хотя и знала, что чай он выпьет, но к печенью не притронется.
Он никогда ни о чем не просил. Он никогда не заходил в храм. Он никогда не звонил сам.
Но Нана всегда радовалась, когда он приходил.
Радовалась, что он продолжает жить.
***
Они были на кухне. Тахти резал огурцы и помидоры, Сигги тушил рагу. От сковородки тянуло тяжелым запахом вареного мяса и острыми запахами перцев. Сигги был в одной футболке, Тахти кутался в свои хлопковые свитеры. В печке горели березовые дрова, и спину согревал теплый пахучий воздух. Гудел ветер, но небо было чистым, и по полу ползла полоска желтоватого солнечного света.
Даже когда здесь появляется солнце, оно пригревает совсем слабо. Все время холодно, все время дует непрекращающийся ветер. Низкое небо будто вот-вот свалится прямо на голову.
