– А женщины, которые остались… они что, все смирились с аннексией?
– Илянки… они, конечно, хороши во многих отношениях, да и мужчин наших очень любят, – усмехнулся Семен. – Но сама понимаешь, нам – которые в теме, – надо большего. А мужчин не осталось – ни одного. Открытая война закончилась много лет назад, и шансов найти мужика уже не было. И вдруг – мальчишка! Его выдала соседка – видать, из зависти. Нет совершенства и на других планетах, – вздохнул Семен.
– Кто бы говорил, – буркнула Пат. – Прости, а официальные власти знают о мальчике?
– Э-эээ… собственно, нет, – опомнившись, Семен снова заговорил еле слышно. – Никак нельзя, чтобы узнали, иначе… Понимаешь, один мужчина может передать силу только одному мужчине. Это будет избранный человек. Не я, конечно, – быстро замотал головой он. – Я сам не знаю, кто, это уже не наше с тобой дело.
– Погоди, погоди, – она даже откинулась назад, чтобы лучше его рассмотреть. – А как же все разговоры про государственную науку?
– Кто-то должен быть первым, Пат, нельзя отдать парня на растерзание этой своре шарлатанов и экстрасенсов. Если у нашего первого будет полноценная сила, он тоже сможет делиться! Но он действует в интересах всего человечества.
– Угу, – покачала головой она. – А позволь узнать, в чьих интересах действуешь ты?
– Да в этих же, Пат, в этих же! И еще в собственных денежных, разумеется. Поверь, нас с тобой не обидят. Мне доверяют, иначе я бы сейчас не говорил с тобой. Вот видишь, я откровенен.
– И ради этого ты втягиваешь меня в опасную историю? Просто класс! А что грозит ребенку, если добровольно он не захочет?
– Насилие. Все-таки насилие. С паршивой овцы хоть шерсти клок, не зря же его везли сюда через восемнадцать планет. Теперь понимаешь, что только ты можешь ему помочь?
– Угу… грубо работаешь, – прищурилась Пат, по-новому взглянув на старого приятеля. – Ну, и что становится с илянином, у которого силы отобраны против его желания?
– Он умирает, – коротко ответил Семен. – Поэтому ни одного мужика у нас и нет, включи мозги, Пат.
– Замечательно! – воскликнула она. – А вот что-то об этом наши новости ни разу и не обмолвились.
Ее просто распирало от гнева.
– Но ведь это их выбор, – возразил приятель. – Они могут отдать магию добровольно. Мало того, тогда их силы возрастают вдвое – ну, если они сами поделятся! Это выдали нам их женщины. Они-то пользуются этим направо и налево.
– Интересная арифметика, – изумилась Патрисия. – Ну и почему же тогда мужчины предпочитают смерть?
– Да гады, одним словом, – не сдержался Семен. – Теперь ты сама понимаешь. Готовы сдохнуть, лишь бы нам не помочь!
Он нетерпеливо заерзал в кресле.
– Возможно, у них есть на то основания… – задумчиво сказала Пат.
– Короче, скажи, ты согласна? Займешься мальчишкой? Надо сделать так, чтобы он тебе доверился. Объяснишь, что ему незачем умирать, что он может жить у нас в огромном почете, что силы его только возрастут, и так далее… не знаю, как воспитала его мать, но он не получил мужского влияния – так что у нас есть шанс, что этот окажется не настолько упертым.
– Ну и как ты станешь объяснять это ребенку? Может, он вообще не знает, как делиться силами? Может, еще не ощутил их в себе?
– Наши маги… то есть ученые – они ему помогут. А потом – он что, идиот, в четырнадцать-то лет?
– Во сколько?! – чуть не подпрыгнула Пат. – В четырнадцать?!
– С половиной.
