Читать онлайн Баир Жамбалов - Цветение сиреневой вишни

1

Первого сентября студент, студентка, студенты, как школьники в этот день собираются в школу, приготовились в институт, университет. Но особенно студенты первого курса, что встали на новый путь, взлетать ли, вcкарабкаться до вершины, над которой полыхает огненно зовущая, надежды мерцанием эта яркая, сияющая звезда – высшее образование и, конечно же, такой важнейший атрибут в дальнейшей жизни, как диплом о высшем образовании. И он тоже встал на этот путь.

Первый календарный день осени выдался тёплым по-летнему – тёплое сияющее солнце, отличная погода. Да, ничем не отличается от августовских дней: такие же цветущие тополя с налитой зеленью листьев, никак не собирающихся опадать. Да, прекрасная погода, но как-то не было того волнительно приподнятого настроения, когда в биографии начинается такое вот новое, кардинально новое, что может оказаться чем-то революционным в жизни. А ведь так и было, так и есть. С этого дня ты – действующий студент.

Первый курс собрали в двадцать пятой аудитории. То была ещё не лекция, представляли преподавателей, кураторов групп. Но и рассаживали пока по группам. Три группы под наименованием трёх первых букв алфавита «а», «б», «в». Он попал в группу «б», в которой юноши преобладали численностью, как и в группе «в». А вот группе «а» преобладали девушки. И получалось так, что по курсу числом преобладали юноши. Наверное, специфика специальности гуманитарного толка философской направленности. Конечно, времена меняются, и всё более от прекрасной половины человечества постигают то, что раньше было прерогативой лишь сильного мужского пола. Разве бы мог предположить такое сам Аристотель, в учениках которого пребывал никто иной, как сам Александр Македонский.

Как все, он тоже стал немного озираться вокруг, ведь, как никак, а с этими людьми ему предстоит учиться вместе, пройти целых пять лет по пути биографии. Когда он будет учиться на пятом курсе?

Парни, как парни, да в основном вчерашние школьники, как и он. Как понимает он, что вряд ли кто поступил из дембелей. Отец говорил, что он сам когда-то поступил уже будучи дембелем после армии. Ну, а девушки? Юные прекрасные личики, лица сплошь одухотворённые, сияющие от счастья преисполненной мечты. Конечно, в силу возраста и будут резвиться, но в меру, в меру, ибо и нацелились на серьёзное, на самое серьёзное, что есть учёба. Но, всё равно началась самая весёлая пора молодости, её лучшая пора, что есть студенческие годы.

Конечно, посреди юных представителей противоположного, такого прекрасного пола находились такие, что претендовали на роль признанных красавиц. И понимал, что вокруг них будут, ещё как будут увиваться превосходные кавалеры, и не только из их первого курса, но, поди же, и из старших курсов могут нагрянуть. Во время такого обтекания взглядом не будущих, уже ныне однокурсниц, взгляд затормозился, остановился, чтобы посмотреть, разглядеть пристально…

Она сидела за кафедральным столом, за такой партой впереди вбок, далеко от него, занявшего место в задних рядах. По всему видна была сосредоточенность её, что делало красоту её, да именно красоту девичью, такой прекрасной заострённо. Что ж, и перед ней будут изощряться и манерами, и словами возвышенного толка предполагаемые кавалеры, однокурсники, да и ребята, что курсом повыше, постарше. И вдруг память в связи с этой девушкой, что ничуть не подозревает о пристальности его взгляда, выдернула из памяти то событие, что всегда прятал, хранил в далёких тайниках памяти, чтобы не будоражить душу свойством такого отрицательного качества. Почему? Потому, что он там просто напросто опростоволосился, можно сказать, сел в лужу, что выглядело тогда вот такой самой наглядной демонстрацией его слабости, не больше, не меньше. То было два года назад, когда он учился в десятом классе. Но та ли самая девушка, она ли? Двойников, непроизвольно похожих друг на друга и не подозревающих об этом хватает в мире, ещё как.

Видит её он не очень отчётливо, к концу школы, а точнее зимой в одиннадцатом классе, как заметил он, у него немного ухудшилось зрение. Когда, по настоянию родителей, проверился, то у него оказалось не стопроцентное зрение. Прописали очки, но он не стал их надевать, носить, и так видит сносно, только дома телевизор смотреть. Постеснялся. А что в этом такого? Это раньше очкариков были единицы, а уж ныне в первой половине 21 века чуть ли не полстраны, чуть ли не половина цивилизованного мира носит очки самого, самого разного дизайна.

Вот так после первой ознакомительной лекции, конечно, не мгновенно, не быстрым вихрем ещё парой лекции, ещё парой семинара и пролетел первый учебный день студента в университете, чтобы долгих, не долгих, пять лет сопровождать вот эти радостные годы молодости, как есть. Что ж, начало положено.

По пути домой на трамвае стоило вспомнить, стоило поразмышлять, нет, не о первом учебном дне, и не об этой девушке, этой на самом деле красавице, что учится то ли в группе «а», то ли в группе «в», потому что сам он попал в группу «б». Стоило проанализировать, что же с ним произошло накануне, потому что произошло с ним накануне такое, что явилось событием из разряда необъяснимого, сверхъестественно необыкновенного.

Позавчера 30 августа он должен был ночевать у родственников, об этом предупредил родителей по мобильному, они тогда были на работе. И вот после обеда он поехал к родственникам, однако, по пути зайдя в кинотеатр. Посмотрел голливудский приключенческий фильм. Уже вечерело, солнце приближалось к закату. То под впечатлением фильма, то ли ещё чего, но решил он найти кое-что в интернете, потому и решил поехать обратно домой. Конечно, он мог и у родственников зайти в интернет, но он всегда предпочитал заходить в интернет на своём ноутбуке в своей комнате, чтобы во всём была своя интимная атмосфера в пору блужданий, изысканий, времяпровождения в интернете. Вот потому и решил поехать домой. Вот и ехал, ехал на трамвае и какой-то туман перед глазами, туман в голове…

Сколько времени продолжалось это? А затем снова прояснение, и снова мерный ход, покачивание трамвая. И ехать бы так дальше, но как-то привлёк его свет, свет солнца, что было не таким, каким и должен быть в это время перед вечером. Лучи от светила лились не оттуда, откуда и должно было быть, они проливали свет с другой стороны. Да и само светило было на другой стороне, на рассветной стороне. Но как, почему так? И как-то непроизвольно взглянул на мобильник и… обомлел. На мониторе высвечивалось число 31 августа, и время было утреннее.

В этот день, то есть вчера, мать была дома, не на работе. Когда он переступил порог дома, то она ничему не удивилась, лишь только спросила: «Как там Александр? Как племянники? И больше ничего. Александром звала своего младшего брата.

Да, конечно, родители не связывались с родственниками в эти сутки, да и не спрашивали о том, мол, приехал ли он к ним. Зачем? Уже не школьник, уже студент. Да и родственники не звонили им, потому что они не были предупреждены, что он может приехать к ним заночевать. И потому вот эта ночь с 30 августа на 31 августа прошла для всех самым спокойным образом. Но вот возникает вопрос именно у него, обставляясь сплошь загадкой, упрятав, далеко упрятав его решение. Так где же он был вечером 30 августа, ночью с 30 на 31, и ранним утром 31 августа? Не мог же он кататься на трамвае всю ночь? Да и на ночь трамвай уходит в депо, и его, если он спал, могла бы спокойно разбудить кондуктор. Да, вот такая загадка, что протянулась таким шлейфом таинственности на данное время на данном отрезке его биографии, ничем примечательной биографии.

2

Наступил первый учебный год в университете, пошли занятия совсем несвойственные, непохожие, что были в школе. Но и пошла череда знакомств, началась обтирка характеров, разных характеров. Конечно же, старались все выказать себя должным образом как на выставке преподнести такую вот витрину собственного Я. И он бы, должен был, поступать точно как все, выставив такую вот начищенную витрину своей территории, своего пространства под наименованием личность. Должен был, но как-то такого с ним не случилось в эти первые дни прекрасной поры студенчества, ибо окунулся он в учёбу по специальности, о которой не думал никогда, не мечтал никогда. Ведь поступил-то, потому что многие поступают, потому что надо получить вот этот заветный диплом о высшем образовании. И думал, что учиться-то будет он не ахти, да хотя бы в середняках держаться. Но нет, он не только пошёл, он побежал, разогнался, чего с ним такого никогда не бывало в школе. Вот так да! Он сам себя не узнавал.

Девушек в их группе было немного, как и в параллельной группе «в». Но ничего, не сказать, что видные красавицы, но всё нормально. Хотя, и из их числа, конечно же, выйдут в будущем хорошие жёны. Так что, красота – это тоже как витрина. Ибо и неприметная внешностью может показаться кому-то самой красивой на свете, ибо и неприметная внешностью может осчастливить кого-то на всю жизнь. Так что относительно всё это.

По истечении второй недели, когда все три группы шли на лекцию в большую двадцать пятую аудиторию, он увидел её снова, как в тот первый ознакомительный день. Весь в увлечённости учёбы, чего с ним раньше в школе никогда такого не бывало, он вдруг остановился в буквальном смысле, и в смысле этой гонки за знаниями в потоке бешеной ли гонки учёбы. И, видимо, стоило этого…

Она шла со всеми из группы «а», в которой преобладали девушки, в которой истинно по предположению сильной половины курса, учились на самом деле несколько уж таких видных красавиц, что взоры ох как обращались в сторону этой группы «а». А обращал ли он внимание? Да, нет, и это было так, но почему, да потому что он с того самого дня, с той ночи с 30 на 31 августа становился каким-то другим, что порой помимо учёбы приходилось задумываться и об этой стороне своей жизни, что от него самого притаилась какой-то загадочностью…

Прекрасные глаза её карие были скорей задумчивы, но как-то лился свет в них каким-то фоном доброты, выказывая неведомую светлость души, что вот так и изливалась аура некой сокровенностью чистоты, что невольно и придёт, воспрянет в трепет и разум, и дух сути юношеского, как птиц полёт мечтательности порыв. И в этом ли ауры волшебство, что разом и вздыбит почвенность, что взвеет, пожнёт высокие начала, от которых и проявится робкая ли, не робкая влюблённость, что так и вскинется. встрепенётся сердце юноши. И какая же симметрия, её торжество высокое?! Первозданная, природой одаренная красота линий не может не очаровать, не восхитить взор иль пристальный, иль мимолётный, как и есть, как и будет. Светлость белизны со здоровым оттенком солнечного загара, нос прямой линией и румянец щёк, что воздадут хвалу той же симметричности, отметив искренности притягивающей и женственности, и красы светло чарующей, что так и воскликнешь душой невольно о могуществе природы созидающей. Да, во всём, во всём сотворившей, что выразилось вдобавок и в фигуре всего тела, что так и есть истинность выражения чистой свежести девичьей. Как юная поросль берёзы, как нежной пальмы порыва светлого. И ветер благодатности…, из мгновения в мгновенье. И в этом чудо жизни ли…? О, миг подаренный!