У ног опустилось еще одно лезвие, на которое Гюрза все-таки ответила. Кажется, то нашло шею крупного Басима, с которым она когда-то делила покой – совсем крошечный, из песчаного камня – что лежал у самого входа в казармы.
Помнится, их с Басей и привели с горящих болезнью улиц в один день, потому и поселили вместе. В обоих мухтарам Дагман не был уверен, и в обоих ошибся.
В те дни Басим был улыбчив, мирен. Силен, правда, как гора, только без особой сноровки. Насмешки ловил ото всех, а она вот заступалась… особенно тогда, когда друг обзавелся говорящим именем. И ведь прозвище ему выбрали – Чаквелл – крупная пустынная ящерка…
Только сегодня друг гляделся другим: суровым, хмурым. И взгляд отводил, как будто не узнавая Гюрзу.
Обидно.
Обида эта и укрепила руку Анисы, и стражник, громко булькнув, слетел со скорпиона. Грузное тело гулко хлопнулось о белые плиты двора, и мгновенно захрустело под лапами ездового зверя. А фата зажмурилась, стараясь не глядеть на кровавое месиво.
Где торговец?
Варра нашелся в окружении четырех скорпионов, и, кажется, у двух из них дыхальца работали слишком гулко, с надрывом. В ладони мужчины горел голубоватым свечением широкий меч – тот самый, из-за которого торговец так шумно копошился перед площадью.
Тяжелая сталь клинка венчалась причудливо изогнутой рукоятью, в центре которой горели несколько голубых камней. Малейшее движение – и камни вспыхивают сильнее, а меч летит выше. Так быстро, что само лезвие будто бы растворяется в душном воздухе, оставляя после себя яркий след.
Чароведский? Верно. И откуда только?
Гюрза понимала: раздобыть столь ценную вещицу без ведома придворного чароведа непросто. Ведь если кто и мог в землях Халифата создавать нечто подобное, то уж явно хвастать своим умением бы не стал. И потому выходило, что у ее сообщника водилось либо золото, либо связи. А может, и то, и другое вместе. И если вспомнить о его службе во Дворце… что ж, об этом она подумает позже.
Видимо, Варра ощутил ее взгляд. Развернулся к ней всем телом, замер на миг – словно бы решаясь – а потом отчего-то бросил в ее сторону небольшой осколок: на первый взгляд, обычный, больше похожий на дно небольшого кувшина.
Кажется, в таких торговцы доставляли ко Дворцу ценное масло оливы. Оставляли кувшин до рассвета и лишь затем получали положенную награду: в Халифате верили, будто открыть узкогорлый сосуд ночью – примета не менее дурная, чем подобрать мелочь с окраин.
К слову, на кухне торговцев маслом не любили: говорили, те привозят за задний двор пустынных джиннов – сбежавших из чароведских силков, что оставляли люди с силой в долине уснувшей реки. А в Халифате любой мальчишка скажет: заблудший дух – существо опасное. Созданный из огня, он и сам – огонь, и если оставить горящей печь…
В приметы Аниса не верила, но всякий раз держалась от халифатских погребов подальше. Как и от кухни. И случайно оставленных масляных осколков старалась не касаться. И вот понималось ей, что найти так просто джинный артефакт нельзя, но все же… инстинкты.
Да и зачем?
Стекло? Оно ведь и не стекло вовсе – амулет. Ценный, редкий даже в богатых землях Халифата. Могущественный несмотря на то, что поделен на части. Только… зачем он простой фате?
Осколок лег в ладонь легко. Гладкий, и грани его не колются вовсе. Греют кожу приятно, крепко держась за нее. А вот выпустить такую вещицу не просто – если только сам захочешь.
