Я осторожно тронула фантом за плечо. Плечо было теплым и вполне материальным. Оно дернулось, и мой голос недовольно произнес: «Я же просила оставить меня в покое. Неужели так трудно это понять!»
– Просто невероятно! – восхитилась я, поворачиваясь к маме. – Начинаю верить, что у нас все получится.
– Ты сомневалась? – невозмутимо ответила она. – Мою работу никто здесь заметить не в силах. Разве что тот маг, что приехал с гармским принцем. Но ему сестру вождя никто не собирается показывать.
Из дома мы вышли, никем не замеченные: мамин отвод глаз позволял и не такое. А дальше включились уже артефакты, и к начальнику охраны принца подошли пожилой орк и парнишка-смесок, тихий и ничем не примечательный. Через все защитные амулеты вояки маме удалось пробиться и легкими ментальными касаниями внушить мысль о моей полезности, так что упирался он недолго – ровно столько, сколько потребовалось бывшей туранской королеве на взлом его безделушек. Так что начальник охраны теперь был очень заинтересован в том, чтобы я ехала с ними. Но оставался еще сам принц. Удастся ли подчиненному его уговорить? Не почувствует ли Эвальд какой-то подвох? В курильницы, расставленные по дому, мама специально присыпала совсем немножко травяного сбора, отбивающего обоняние у кошачьих. Безвредная добавка прекратила бы свое действие через пару часов после вдыхания, но не позволила бы оборотню сразу определить мой пол, если вдруг артефакт не сработает.
Решения Эвальда я ждала уже одна: мама вернулась в дом, чтобы контролировать мой фантом, который, увы, самостоятельно отвечать на сложные вопросы не мог. Я сидела, прислонившись спиной к забору, еще не с гармцами, но уже не с орками, и переживала в который раз сцену прощания с мамой. Я понимала, что ей ничуть не менее тяжело расставаться со мной, но мне от этого было не легче, напротив – хотелось разделить еще и чужую боль. Ей же будет намного сложнее. Она оставалась, чтобы сделать незамеченным мое бегство и дать возможность уйти как можно дальше. Шуграт здорово разозлится, что все пошло не так, как он хотел, но сделать ничего не сможет. Гармцы посматривали на меня, но никто не заговаривал, да и между собой они почти не перебрасывались словами. Были насторожены и готовы к мгновенному отпору: брату не доверяли совсем, хотя и стремились показать обратное. Да, вражду, длившуюся столетиями, не так-то просто отринуть. Наконец принц вышел. Видно, начальник охраны сразу сказал обо мне, так как Эвальд повернулся и окинул меня заинтригованным взглядом, но интерес его угас тут же, он равнодушно бросил какую-то фразу, и сердце мое сжалось от страха, что сейчас мне откажут. Уходить я собиралась в любом случае, но тогда пришлось бы идти одной, пешком, в постоянном страхе, что догонят и вернут брату. Но военный принялся убеждать своего сюзерена – не зря же с ним мама поработала, и следующий взгляд Эвальда на меня был куда более благосклонен. Но согласится ли он?
Страх не проходил до тех пор, пока не подошел начальник охраны и довольно не сказал:
– Едешь с нами.
– Спасибо, – с облегчением выдохнула я.
И сама испугалась своего голоса, настолько непривычно он прозвучал для меня – хрипловатый, склонный к ломкости, но идеально подходящий подростку, которым я сейчас выгляжу. Мамин морок был безупречен во всех отношениях.
– На нашем-то хорошо говоришь? – уточнил он. – А то я Его Высочеству пообещал, что ты расскажешь про местные обычаи.
