– Я поняла вас, мастер Гонт, – подняла руку Бригелл. Хладнокровие и чувство достоинства вернулись к ней, и голос вновь стал ровным и спокойным голосом. – Прошу вас, не принимайте мои слова близко к сердцу. Примите мои извинения. Мы все потрясены случившемся, и многие, с кем вы сегодня встретитесь, шокированы не меньше моего. Но мы уже задержались здесь. Прошу за мной, господа.
Бригелл сделала полупоклон и жестом пригласила гостей следовать за ней. Гонт и Эвески вошли в поместье.
Первым, что увидел детектив, было большое – почти три метра в вышину – мраморное изваяние кошки. Гигантский идол стоял в самом центре зала, на приземистом гранитном постаменте, в окружении вазонов с белыми и розовыми камелиями. Казалось, будто статуя критически оценивает вошедших – свысока, презрительно, и словно позволяет войти лишь потому, что ей лень сойти со своего престола.
«Ненавижу кошек», внутренне содрогнулся Гонт. Он никогда в жизни не забудет ту взбучку, которую ему устроила мать за то, что малолетний Шоэл бросил камень в сторону соседского кота. Он пытался доказать матери, что он хотел только отогнать этот наглый комок шерсти от их курятника. За неделю до этого кто-то загрыз несушку, и Шоэл был убеждён, что это был этот кот. Но мать не желала ничего слушать – в культуре Кретонии кошки были священными животными, символами власти и тайного знания. После знатной порки Шоэл ещё два дня не мог сидеть без боли, а из курятника пропала ещё одна молодая курочка.
За неприятными воспоминаниями Гонт сам не заметил, как Бригелл остановилась. Они стояли перед двойными дубовыми дверьми.
Бригелл повернулась к детективу и строго взглянула ему в глаза.
– Запомните, что к хозяину следует обращаться «господин Мажорти», и никак иначе.
Кивнув, Гонт приготовился к встрече.
Словно по команде, двери отворились и впустили гостей в просторный обеденный зал. За длинным столом, способным уместить за собой человек двадцать, уже сидел крепко сбитый мужчина. Синяки под глазами и слегка осунувшееся лицо говорили о бессонной и тяжёлой ночи. Тем не менее густые чёрные усы были аккуратно уложены, а одежда была свежей и чистой. Мужчина сидел во главе стола, и Гонт сразу же увидел его лицо, с тяжёлым подбородком и большим горбатым носом.
Бригелл слегка поклонилась.
– Мастер Гонт и мастер Эвески прибыли, господин Мажорти.
– Хорошо, – глубокий голос хозяина поместья сквозил усталостью. – Оставьте нас, Бригелл. Организуйте обед и ужин на ваше усмотрение. Меня сегодня больше не беспокоить.
Управляющая вновь поклонилась и молча ушла, закрыв за собой двери.
– Присаживайтесь, господа следователи, – сказал Мажорти и кивнул на обилие свободных мест за столом, – сейчас принесут завтрак. Сперва мы поедим, а затем приступим к делам.
Гонт сел прямо напротив хозяина, а Эвески – справа от него, но ближе к детективу.
Тут же отворились боковые двери, которые Гонт сперва не заметил. Оттуда вышли слуги с подносами в руках. Перед каждым сидящим они поставили закрытое блюдо и так же молча и быстро удалились.
По праву хозяина, первым приступил к еде Мажорти. Он засунул за шиворот большую салфетку и открыл свою тарелку. Следом за ним так же поступили и гости.
Гонт первый раз в своей жизни видел такой огромный кусок мяса, лежащий прямо перед ним, который ещё и можно было съесть. Овощи вокруг него казались лишними, словно их трусливо подкинули, в надежде, что их не заметят. На вкус мясо было жирноватым, но удивительно богатым на приправы, так что некоторое время Гонт уделял своё внимание только еде.
