Старик неправедный, о Время! Контур ты
Стираешь каждый день своим крылом жестоким!
Убийца черный ты и Жизни, и Мечты!
Но в памяти моей убить не в состояньи
Ее, – кто славой был и в ком – очарованье!
40.
Тебя пою в стихах; коль будущих веков
Достигнет счастливо само мое названье,
Вселяя в мозг людей вечернее мечтанье,
Как будто бы корабль под ласкою ветров, –
То память о тебе, как древнее сказанье,
Усталостью томя чтецов и гусляров
И цепью сковано таинственных оков,
Повиснет между рифм и гордого звучанья.
Будь проклят тот, кому с небес до пропастей
Крик, кроме моего, не отвечал ничей!
– О ты, кто, словно тень недолгая в дороге,
Легчайший след ноги, след, брошенный зрачком,
Ты, осужденная глупцами слишком строго,
Мой ангел с янтарем во взоре, с медным лбом!
41. Semper eadem[4]
Спросила ты: «Скажи, скорбь странная откуда?
Как море на утес, вздымается она!»
– Когда у нас душа окончит жатву, худо
Становится нам жить! Ах, тайна всем ясна!
И очень грусть проста, и тайны нет в кручине;
Она, как и твой смех, не устает сверкать.
О любопытная! Ты не ищи причины!
Твой голос сладостный прошу я замолчать!
Невежда! Замолчи! С душою восхищенной,
С устами детскими! В тенетах утонченно
Нас чаще Смерть, чем Жизнь, умеет удержать!
Позволь моей душе мечтой упиться лживой,
Нырнуть в твои глаза, как будто в сон красивый,
В тени твоих ресниц надолго задремать!
42. Безраздельно
Сегодня утром в дом мой Демон
Меня явился повидать;
Тщась уличить меня, меж тем он
Спросил: «Хотелось бы мне знать,
Что из всего, что тешит взор нам
И составляет волшебство,
О, что из розового с черным
У ней прекраснее всего?»
Но у души на искушенья
Проклятого ответы есть:
«Поскольку всё в Ней – утешенье,
Что же могу я предпочесть?!
Поскольку вся она пленяет,
Мне сделать выбора невмочь!
И, как Заря, она сверкает
И утешает, словно Ночь!
И так гармония прекрасно
Сумела тело покорить,
Что и пытаться мне напрасно
Аккорд на тоны разложить!
О тайна преобразованья!
Все чувства, как одно, звучат!
– Есть музыка в ее дыханьи
И в голосе есть аромат!»
43.
Что скажешь вечером, о дух мой нелюдимый,
Что скажешь, сердце, ты, отцветшее не раз,
Такой отзывчивой, прекрасной и любимой,
Чей взгляд божественный тебя живил подчас?
– Всей нашей гордостью хвалу ей воздадим мы;
Ее могущество и власть всего нежней.
Ее бесплотней плоть, чем запах Херувима,
О светлых ризах нам взор говорит очей.
И в одиночестве, и в мраке ночи темной,
На шумной улице, среди толпы огромной,
Как факел, призрак твой танцует предо мной,
Мне иногда твердя: «Прекрасна я! Влюбленный,
Велю пленяться я тебе лишь красотой!
Я – Ангел, я – твой страж, я – Муза и Мадонна!»
44. Живой факел
Передо мной идут два глаза, полны света,
Умом Архангела превращены в магнит.
Два брата шествуют; моих два брата это,
И блеск алмазный их в моих глазах дрожит.
И, охранив меня от западни и скверны,
Дорогой красоты меня ведут они.
Они как слуги мне. И раб у них я верный.
Вполне владеют мной живущие огни.
Прекрасные глаза! Вы тайными огнями
Горите, как свеча при солнце. Блеск лучей
Багрит, не потушив немеркнущее пламя;
Ваш – Пробужденью гимн, и Смерти – гимн свечей.
Идете вы, чтоб дух мой пробужденный славить,
