Приход Людмилы с подругой в цыганский городок Милена обставила как можно торжественнее. Тем более визит девушки совпал с Пасхой. В отличии от других жителей поселка, цыгане властей не боялись и праздник церковный отмечали открыто В назначенный для встречи день Милена отправила своего младшего брата на автобусную остановку дожидаться приезда новой своей подруги. Вид у брата был, как и пристало цыгану, довольно колоритный, красная, в честь праздника, шелковая рубаха, поверх нее накинут большой твидовый пиджак, бархатные черные штаны, заправленные в новые кирзовые сапожки. Да и густую кудрявую шевелюру мальчишки можно было считать условным знаком для Людмилы, она сразу догадается, что это ее встречают вновь приобретенные знакомые. Парнишка уселся прямо на землю рядом с остановкой. Хотя земля еще была довольно холодной и, день, по сути был первый такой солнечный и теплый после таяния снега, мальчишка сидел прямо на земле. При подходе каждого автобуса к остановке он вскакивал, бежал к разъезжающимся гармошкой дверям транспорта и высматривал светловолосую высокую девушку с яркими зелеными глазами и еще какую-то, Милена вторую не стала описывать, за незначительностью для нее этой второй. Наконец, в районе двенадцати часов пополудни из автобуса вышла подходящая под описание барышня и с ней еще одна.
То есть я. Мы сразу поняли, что мальчик пришел, чтобы встретить. Мила протянула ему руку для приветствия, но он затушевался, стал смотреть куда-то вбок и буркнул
– Айдате что ли!
– Пойдем.
Людмила решила не стеснять его больше и всю дорогу до табара молчала, даже со мной не стала переговариваться, хотя мне очень хотелось. К тому же она испытывала вполне понятное волнение и даже немного побаивалась предстоящего, чувствуя себя ответственной не только за себе, но и за меня тоже. Конечно, она думала как свести возможные будущие неприятности к минимуму. Своим родным она не сказала, куда отправилась, иначе ее путешествие было бы пресечено на корню. Я тоже сообщила матери, что мы с Милой идем гулять в парк. Мать обрадовалась и дала 11 копеек на мороженое. Потом пошарилась в своей сумке и дала еще 11.
– Купишь себе и Людмиле по мороженке.
Я даже засовестилась, обманула, и при этом еще денег получила.
Мы шли быстро, сначала по тротуару, потом по краю дороги и, вскоре пустились по тропинке, ведущей через поле и узкоколейку прямо к террикону шахты №22. Не сговариваясь как предстать перед цыганами,, мы надели нарядные платья и свои лучшие туфли. И поскольку они были, хоть на небольших, но каблучках, мы с трудом поспевали за нашим проводником, но виду не показывали. Вскоре мы обогнули террикон и оказались на берегу искусственного водоема, получившегося от вывода шахтных вод на поверхность. Озеро это образовалось очень давно и поэтому успело обрасти рощами и отдельно стоящими деревцами. Мы шли и шли, но табора пока видно не было.
– Эй, ромале! Стой! Стой, я тебе говорю.
Не выдержала бешеного ритма Мила.
– Там, что у вас пожар что ли? Чего ты так летишь? Небось успеем!
Мальчишка ничего не ответил и не замедлил свой почти бег. А мне подумалось, что он, наверное, не хочет, чтобы его соплеменники видели его с нами. Впоследствии мои предположения подтвердились. Пока старшие не решат, можно ли с незнакомыми пришельцами общаться, никому даже разговаривать с ними не разрешалось.
Внезапно стало теплее и запах жареного мяса просто ударил нам в нос. У меня даже слюнки потекли.. И в тот же момент из плотной стайки плакучих ив показались довольно большие шатры, пестревшие всеми цветами радуги и несколько старых, измызганных военных палаток. На фоне тихих гитарных переборов все это выглядело довольно романтично, и даже явная неопрятность всех жилых построений не влияла на общее впечатление. На шатры были накинуты новые ковры ярких, даже аляповатых, расцветок. Наконец, мы подошли к самому диковинно раскрашенному коврами шатру.. Наш проводник выкрикнул имя Милены и тотчас скрылся среди стоявших кругом кибиток.
