Да забудут имя моё - страница 17

Проталкиваясь сквозь толпу, я успел насчитать около десятка стражников. Расположенные небольшими группками по обеим сторонам, они зорко, а иногда и не очень, наблюдали, бдели за движением огромной массы людей. Изредка выдёргивая и проверяя из того течения слишком подозрительных.

Мы тоже могли бы быть отнесены к подобным по той простой причине, что стремились покинуть город, а не наоборот. Ведь какой дурак решится отправиться в путь ночью? Но стража игнорировала нас. В конце концов, какое ей дело, что мы там себе удумали, раз хотим попасть в руки бандитов, так пожалуйста.

Первым вынырнул из обильного движения врат Корвус. Его фигура незамедлительно направилась в рядом расположенную конюшню, где внутри ожидал своего хозяина копытный спутник масти старого дуба. Там же оказался и вьючный осёл, на которого и было указано нацепить всё купленное. Сделав то, я встал рядом. На этом, взятые мной обязанности заканчивались.

Корвус проверял седло своего конного друга. Мои глаза бегали за движением уверенных рук, в одном месте что-то подвязывающих, в другом подтягивающих, и именно в этот момент моего внимательного наблюдения, в сердце разрослось то самое настроение, бывающее гостем всех нас, особенно в часы-предвестники грядущих перемен. Оно являлось грустью. И не сказать, что я любил ему предаться, но последние месяцы это состояние могло так взять да и охватить меня.

Тогда всё было ровно также. И то рождение грусти говорило о многом. Наверное, я успел привязаться. Её воцарение явно свидетельствовало, что во мне жила надежда, вера, но только такая, что ты сам не в состоянии до конца понять – «а во что?». Быть может, что вдруг моя жизнь изменится. В конце концов тяжело быть слишком долго в мире, когда определённости нет совсем. Да ведь и Корвус немало мне помог.

Он же наконец закончил проверку и было встал возле своего коня, но потом, словно прочитав мысли, посмотрел в мою сторону. В темноте конюшни и недрах капюшона его лицо уже не различалось, но в глазах мелькал зеленоватый отблеск. Я решил, что мне чудится, но не успел что-то толком осознать, ведь спустя секунды послышались слова:

– Человеку часто всё кажется судьбою. На то уповать не могу, но вот что случайность может подсобить, сказать в праве, – с некоторой загадкой проговорил он. – Так вышло, что мне нужен писарь, – наконец, обрывисто заключил Корвус, и запрыгнул на коня. – Выбор за тобой! – его рука указала мне на вьючного осла.

Сейчас, когда пишу эти строки, мне кажется, что решение было неумолимым. Имелся ли у меня на самом деле выбор? Можно, конечно, сказать, что да, но не будет ли то лукавством? Ведь насколько часто бывает, что фигуры расставлены столь хитросплетённым образом, что уже и не понять, какой возможно сделать следующий ход, кроме единственно верного.

Вот тогда было также, в ответ на данный мне выбор я запрыгнул на вьючного осла, чем известил – решено. Корвус ничего не сказал, а просто направил своего коня вперёд, медленного выводя наружу. Так начался путь из числа тех, что заводят нас столь далеко, что по началу мы и представить не в состоянии, сколь многое нам предстоит пережить. А если бы знали, то не рискнули бы на него встать.

Город прощался с нами, сопровождая лучами всё более явственно угасавшего заката. По левую руку встретился силуэт путеводного знака, потребовавший от меня хорошенько напрячь зрение, чтобы хоть что-то разглядеть. На нём красовалось зачёркнутое слово – "Милдхорн", благополучно забытое мной по истечению нескольких минут и лишь оставившее в уме мысль: «Кто их придумывает!?».