Пока я отчаянно мечтала провалиться сквозь землю, близнецы обменялись взглядами, которые настолько соответствовали разным линиям их одинаковых лиц, что стало ясно: это далеко не впервые. Перси кивнула Саффи, поджав губы, после чего выражение ее лица изменилось, и я не успела разобраться, что именно в ее глазах пробудило во мне такое необычное чувство.
– Ну хорошо, – отозвалась она с притворным весельем, от которого я вздрогнула. – Не будем терять время. Идемте, мисс Берчилл.
Я охотно последовала за ней прочь из комнаты, за угол и по очередному прохладному темному коридору.
– Сперва я проведу вас мимо задних комнат, – предупредила она, – но задерживаться мы не станем. Нет смысла. Они давно зачехлены.
– Почему?
– Выходят на север.
У Перси была рубленая манера речи, немного похожая на манеру радиокомментаторов тех времен, когда Би-би-си принадлежало решающее слово во всех вопросах, достойных обнародования. Короткие предложения, безупречная дикция, в каждой точке – намек на особое значение.
– Зимой невозможно топить, – посетовала она. – Нас всего трое, поэтому места много не нужно. Проще запереть некоторые двери навсегда. Мы с сестрами выбрали комнаты в маленьком западном крыле рядом с желтой гостиной.
– Весьма разумно, – поспешно ответила я. – Должно быть, в таком огромном доме не меньше ста комнат. Все на разных уровнях… я бы наверняка заблудилась.
Я понимала, что несу чушь, но ничего не могла поделать. Природная неспособность поддерживать светскую беседу, возбуждение оттого, что я наконец попала в замок, затянувшийся дискомфорт от сцены с Юнипер… так или иначе, смесь оказалась гремучей. Я глубоко вдохнула и, к своему ужасу, продолжила:
– Хотя вы, разумеется, провели здесь всю жизнь, так что, уверена, для вас это не проблема…
– Прошу прощения, – резко оборвала она, повернувшись ко мне.
Даже в полумраке было заметно, что ее кожа побелела. «Сейчас она меня выгонит, – подумала я. – Мой визит ее тяготит. Она старая, усталая женщина. Ее сестра болеет».
– Наша сестра нездорова, – сказала она, и мое сердце упало. – Вы здесь ни при чем. Она порой бывает грубой, но это не ее вина. Она перенесла тяжелое разочарование… просто ужасное. Много лет назад.
– Вам незачем объяснять.
Пожалуйста, не выгоняйте меня.
– Спасибо, но я все же должна. Хотя бы отчасти. Подобная грубость… Она плохо ладит с незнакомцами. Это было нелегкое испытание. Наш семейный врач умер десять лет назад, и мы до сих пор не можем найти нового, мало-мальски сносного. Ее мысли путаются. Надеюсь, вы не чувствуете себя незваной гостьей?
– Вовсе нет, я все прекрасно понимаю.
– Дай бог. Потому что мы очень рады вашему визиту. – Снова мимолетная улыбка в форме шпильки. – Замок любит гостей, ему нужны гости.
Утром моего десятого дня рождения мама и папа отвели меня взглянуть на кукольные домики в Музее детства в Бетнал-Грин. Не знаю, почему мы отправились смотреть именно домики, то ли я сама выразила к ним интерес, то ли родители прочли в газете статью о коллекции, но я очень четко помню тот день. Одно из тех блистательных воспоминаний, которые собираешь по пути, – идеальной формы, непроницаемое, как мыльный пузырь, который забыл лопнуть. Мы поехали в такси – кажется, я сочла это особым шиком, – а после музея пили чай в модном заведении в квартале Мейфэр. Я даже помню, во что была одета: коротенькое платье с ромбами, о котором мечтала много месяцев и в то утро наконец обрела.
