Дама и лев - страница 9

– Спасибо, мой добрый Озэр. От всего сердца рад, что вы рядом со мной. Вы будто прочитали мои мысли, я полностью с вами согласен. – Сент-Нуар встал, заключил Озэра в дружеские объятия, потом обратился ко всем: – Спокойной ночи. Отец Мартен, продолжайте молиться за душу бедного мальчика и не забудьте помянуть Сент-Нуар в ваших молитвах. А сейчас мы с супругой разрешаем всем вам удалиться. Идём, Жанна.

Взяв жену за руку, Филипп привлёк её к себе и поцеловал в губы, наслаждаясь свежестью её дыхания и юной улыбкой. Слуги быстро и умело загасили огонь в камине и оставили несколько свечей, при свете которых господа, всё ещё обнявшись, направились к кровати с соломенным матрасом, обшитым шерстью и мехами.

– А ты, дорогая, что думаешь обо всём об этом? – Филипп был по-настоящему влюблён в свою жену.

– Филипп, ты прекрасно знаешь, что мне об этом нечего сказать. Это дело сеньора Сент-Нуарского, – Жанна вздохнула, как будто ей было тяжело продолжать. – Хотя ты прав: надо добиться мира на нашей земле, и союз Суйеров с Сент-Нуарами мог бы стать первым шагом на этом пути. Жиль был славным мальчиком, но без сомнения найдутся другие кандидаты, так что можно будет сохранить договорённости. Может быть, какой-нибудь кузен. И Аэлис в конце концов станет хозяйкой замка Суйер. Не волнуйся, любимый. Давай я обниму тебя.

– Ты моё утешение, Жанна. Белые мягкие руки жены обвили его шею, и он склонил голову на её жаркое и нежное лоно.

– Любовь моя, я скажу тебе нечто, что разгладит морщины печали на твоём лице.

Муж, заинтригованный, поднял глаза.

– Няня говорит, что срок ещё очень мал, но предпочитаю, чтобы ты ни дня не оставался в неведении. У меня будет ещё один ребёнок, Филипп. Ещё один Сент-Нуар, твой отпрыск. Молю Бога, чтобы он дал нам мальчика, как ты хочешь.

Сент-Нуар вскочил, ликование переполняло его; он вмиг забыл обо всех несчастьях, о Суйере и его интригах. Ребёнок! Мальчик, продолжатель рода; хотя дочь, Аэлис, жила и здравствовала, он не был уверен, что род Сент-Нуаров не прервётся.

Жанна ласково погладила лоб мужа. Сын. И не один, если понадобится. Всё, что угодно, лишь бы наконец превратиться в единственную и неоспоримую хозяйку Сент-Нуара. Оставалось только молиться, чтобы настал день, когда заносчивая девчонка отправится в постель к любому, кто захочет её, будь это хоть сам Дьявол.

Смерть Жиля не пробудила в ней никаких чувств. По правде говоря, она и в лицо его плохо помнила. Глаза у него были, кажется, миндалевидные, а перед отъездом он отрастил бородку, вероятно, чтобы слишком нежное лицо его выглядело посолиднее. Он был, без сомнения, блондин, ведь в деревянном позолоченном медальоне, первом и единственном подарке, который она получила от Жиля, хранилась одна светлая прядь. Дар оказался и последним. Думая об этом, она тоже ничего не чувствовала, однако делала то единственное, что могла делать: плакала о нём, так и не зная, любила ли его когда-нибудь. Всю ночь, с того мгновения, когда погас последний факел в замке, и до первого луча утренней зари и первого петушиного крика на птичьем дворе, она оплакивала его, орошая слезами подушку, кусая кулаки, впиваясь ногтями в нежную плоть предплечья, чтобы не закричать, чтобы не разбудить никого, она оплакивала его так, будто он был её супругом, а она – его вдовой. Хотя бы этим могла она воздать ему и его памяти за краткие дни, когда они вместе мечтали о будущем, не зная ещё, до чего оно шатко. А потом Жиль отправился воевать. Красный матерчатый крест был нашит на плече его походного плаща, он клялся искупить все грехи прежде, чем взойдет с нею на супружеское ложе.