В попытке разорвать этот круг, Сла-авик записался в лыжную секцию. Выступал на соревнованиях, даже получил разряд. Но весь его интерес к спорту пропал после того, как одна красивая девушка с манекенным лицом и жесткими, словно прорезанными тушью на макияжной маске, глазами сказала другой, не менее красивой девушке с не менее жёсткими глазами:
– А… Это нас лыжник… Бегает!
Он старался стать «своим парнем» и ходил на все студенческие «пати-афтепати», дурацки скакал под оглушающий рев динамиков, орал козлиным голосом непонятные песни и хлестал водку стаканами, демонстрируя залихватскую забубенность. И вдруг, однажды, корчась в приступах блевотины в кабинке туалета, чудовищно ясно увидел, что он должен сделать.
Он должен им всем отомстить. И он знает как!
Он записался в какую-то молодежную организацию. После того, как его отец приехал в черном, заляпанном до крыши грязью джипе и переговорил с секретарем Центрального совета городского комитета, Славке дали должность. Теперь, после занятий, он бежал в студенческое «бюро», где парни и девчонки, именуемые «актив», о чем-то говорили, бесконечно перебирали лежащие кипами на столах бумажки, и вдруг начинали смеяться непонятным Славке шуткам.
Но для него это не имело значения. Он уже понял, что это и есть власть – вот этот подчеркнутый междусобойчик с невнятными разговорами ни о чем, летающие из рук в руки бумажки и непонятный смех. И почувствовал, что ему не составит труда оттеснить всех этих мальчишек и девчонок от той кормушки, на которую они все нацеливались.
Он научился выхватывать из рук самой суматошной из девиц две-три бумаженции, пристально вглядываться в них, веско бурчать:
– Вот здесь есть ошибка! Нет, товарищи, так нельзя! – обзавелся маркерами и подолгу сидел над протоколами, малюя по строчками фиолетовым и желтым колёром. – Я думаю, на это надо обратить внимание!
На выборы он ездил в родную деревню. И хотя все знали, что деревня в любом случае проголосует как надо, возвращался в измотанном виде и, зайдя в кабинет к главному, трагически сипел:
– Село за нас! – после окончания института устроился на завод и попал даже в тот же цех, что и Венедикт, но на производстве появился лишь пару раз. Все остальное время сидел в комнатушке в заводоуправлении, перебирал кипы бумажек на столе, когда кто-нибудь входил, деловито открывал и закрывал дверцу сейфа и поправлял портретик на столе, обрамленный в добротную, массивную рамку. Это называлось «заводским комитетом».
У него появился свой актив, и раз в две недели он сидел в президиуме в актовом зале заводоуправления, рисовал на бумажке голых теток, слушал «доклады с мест» от «лидеров звеньев», а потом подолгу и с наслаждением читал нотации нижестоящим товарищам. Заставлял переписывать протоколы. Поручал проводить в цехах и отделах анкетирование на предмет отношения к патриотизму. И так далее.
Папашины ресурсы помогли ему взять шефство над районным отделением милиции. Проще говоря, когда парочка его активистов по пьяни попала в обезьянник, Славка выкупил их телячьим окороком. Тогда же ему намекнули, что такому энергичному пацану неплохо бы заняться созданием ДМД – Добровольной Молодежной Дружины. А то район отстает от плана.
Сла-авик взял под козырек и всем скопом записал своих активистов в добровольные дружинники. На дежурства они не ходили, но ставили свои подписи в качестве понятых и свидетелей. За что Славку стали приглашать на планерки в ОблУВД.
