Пока ждал перед дверью, он успел взвесить шансы в пользу того, что откроет ему Сусана. Представил себе, через столько-то лет, возможные выражения ее лица и не отбросил ни один из ее вероятных взглядов – проникнутый ненавистью, печалью, ностальгией. А потом решил, что откроет ему, скорей всего, прислуга.
Но открыл ему он, дьявол собственной персоной, в своем красном халате, из-под которого выглядывал черный блейзер, и своих гротескных очочках синего стекла, сидящих на носу.
Сесар смотрел на него, не произнося ни слова.
Плохо готовый к последнему из всех теоретически возможных вариантов, Рульфо поддался внезапному душевному порыву:
– Привет, Сесар. Захотелось тебя увидеть.
Сесар Сауседа был не кем иным, как дьяволом.
Мелким, но достаточно злокозненным, чтобы его занятия по такому скучному предмету, как литература, никогда не проходили незамеченными. Рульфо познакомился с ним еще в те времена, когда тот был ловцом душ человеческих. Заключаемый с дьяволом договор назывался докторской диссертацией, и Сауседа добавлял к нему статьи, имевшие отношение в первую очередь к самым юным студенткам. По правде сказать, он был человеком, не мучимым угрызениями совести, но что в нем привлекало Рульфо, так это невероятный контраст между неистощимой фантазией и жестокой рациональностью. «Я – поэт, влюбленный в действие» – такими словами обычно характеризовал себя его бывший научный руководитель. А вот своего ученика он определял через инверсию: «А ты – человек действия, влюбленный в поэзию». В принципе, в таком сочетании не было ничего плохого: порыв молодого студента привел к тому, что они познакомились, а ровная холодность профессора способствовала тому, что их дружба протекала без превратностей. Парадоксально, но обе эти характеристики сыграли свою роль в том, чтобы яма, вырытая между ними Сусаной, стала еще глубже.
Мансарда, напоминавшая павильон Веласкеса, была поделена на две квартиры, бо`льшая из которых представляла собой огромную спальню с окнами, откуда открывался чудный вид на парк Ретиро[16]. Сесар называл его «своим» Ретиро. Выражение было как нельзя более точным, поскольку Сесар уже оставил преподавание и единственным смыслом его жизни было теперь уютное существование в окружении любимых вещей и Сусаны. Как и положено настоящему дьяволу (хотя и мелкому), недостатка в деньгах и женщинах у него никогда не было: он всегда умел раздобыть и то и другое, когда запасы истощались, и знал, как этими ресурсами воспользоваться, когда они были в его распоряжении. Несколько лет назад он собрал некоторое количество бывших учеников и организовал литературно-артистико-оргиастический кружок, заседания и вечеринки которого одно время были заметными событиями в Мадриде. И его «дорогой ученик Рульфо» был членом этого кружка.
Все это было до того, как между ними встала Сусана.
– Посредственность этого мира непостижима, Саломон. Жизнь становится для меня маловата. Я всегда говорил: мы, рокедальцы, народ беспокойный. Что бы мы еще могли предпринять, чтобы вновь получать от жизни удовольствие?.. Ты помнишь эту девушку?.. Как же ее звали?.. Пилар Руэда?.. Она вышла замуж, поверишь ли?.. И теперь разводит детей. Я встретил ее не так давно. Последнее, чего я мог от нее ожидать, так это материнской шарообразности фигуры, клянусь. Я сказал ей: «Похоже, ты позабыла о том, чем занималась в моем доме, Пилар». А она отвечает: «Этим невозможно жить…» Нет, если точно, она сказала: «Я не могу жить, занимаясь этим». Потому что самое главное – это жить, кто бы спорил.
