– Нет, но я бы хотел сыграть, – сказал Мэдден. – И позвольте заметить, что я довольно силен в этой игре.
– О, неужели и правда силен? – отозвалась миссис Лоример, предвкушая битву. – Мне это нравится! Что ж, поехали, и я задам вам хорошую трепку.
Она взглянула на часы:
– У нас есть добрых полчаса. В восемь по радио идет великолепная пьеса – «Черная жемчужина». Мы должны ее послушать!
Они сели за покрытый зеленым сукном стол перед камином, а Кэтрин, радуясь передышке, устроилась на диване и с растущим интересом стала наблюдать за игрой. По долгому опыту она знала, что если только Мэдден не полностью отрицательный персонаж, то его ждут проблемы, и довольно серьезные.
Начала миссис Лоример неплохо. Ей выпало снятие колоды, и она сдала хорошую карту. Очки были аккуратно надеты на ее нос, а пакет с сахарным миндалем удобно покоился под рукой. Она выиграла подряд несколько сдач и, удовлетворенно вздохнув, откинулась на спинку стула, а Мэдден тем временем сносил всего по нескольку карт и проигрывал. Миссис Лоример снова выиграла подряд несколько сдач, и ее везение продолжалось еще какое-то время. Но потом ей вдруг перестало фартить, и Мэдден, уверенно выиграв несколько сдач, вырвался в лидеры.
В этот момент, как и ожидала Кэтрин, ее мать начала жульничать. На самом деле у старой леди была одна ужасная слабость. Она не могла вынести проигрыш. Никогда, никогда. Во что бы то ни стало и любой ценой она должна была побеждать. Будет ли после этого пятно на ее совести, не имело значения – факт оставался фактом: вместо того чтобы страдать от позора поражения, она беспардонно и безоглядно шла на обман.
Мэдден, конечно, сразу заметил жульничество, а Кэтрин в ожидании развязки не отрывала темных глаз от игроков. Если бы Мэдден запротестовал, случился бы скандал; если бы он ничего не сказал, он бы оказался притворщиком. Но Мэдден, похоже, придерживался другой тактики. С торжественным видом он начал подыгрывать старой леди, сначала незаметно, а затем все очевиднее, возвращая ей хорошие карты вместо плохих, глупо проваливая свои сдачи и вообще подстрекая ее ко все более и более явному мошенничеству. Поначалу миссис Лоример посмеивалась и принимала «божьи дары», но постепенно выражение ее лица стало меняться. Она бросила на Мэддена пару недоверчивых взглядов, а затем внезапно, когда была на волосок от выигрыша, запнулась, смутилась и покраснела.
– Что это вы так смотрите на меня? – запальчиво спросила она.
– Ну и ну, миссис Лоример, – с серьезным видом ответил Мэдден, – я просто восхищался вашей игрой. Я объездил все Штаты, всю Европу и так далее, и нигде раньше не видал такой игры.
– Что-что? – воскликнула она.
– Да, мэм. – В его голосе появились нотки южанина. – Это самая убойная игра в карты, какую я только видел с тех пор, как родился.
Ее поблескивающие глаза чуть не вылезли из орбит. Она сделала долгий, воинственный вдох и выпрямилась, готовая уничтожить Мэддена. А затем, совершенно неожиданно, засмеялась. Она безудержно смеялась, рассыпав карты и уронив пакет с миндалем. Кэтрин никогда раньше не видела, чтобы она так смеялась.
– О боже, о боже! – выдохнула она наконец. – Смешнее не придумаешь. «Самая убойная игра в карты» – ты слышала, Кэтрин? С тех пор, как он родился…
– Ну почему же, действительно, мэм, – продолжал он. – Я уверен, что…
Но она, безвольно раскачиваясь в кресле и обессилев от смеха, со слезами, катящимися по щекам, едва могла поднять руку, дабы он замолчал.
