- Жива?
С трудом отрывая глаза, я осматривала погружённую в полумрак
спальню. Прижатая спиной к горячей груди Дамира, лежала и наслаждалась теплом,
лаской и заботой, в которые он укутывал меня.
- Ещё не поняла, - я усмехнулась так внезапно пришедшей в
голову мысли, - если бы девушки знали, какими на самом деле могут быть мужчины,
в чьих жилах бурлит кавказская кровь, то… к вам бы очередь выстраивалась.
- Возможно, не все стереотипы беспочвенны, - Дамир потёрся
колючим подбородком о мою макушку. – Да, мы умеем любить и уважать своих, - он
подчеркнул последнее слово, - женщин. Но мы бываем жестоки и бескомпромиссны и,
как правило, всегда добиваемся своего.
- Это предупреждение или скрытая угроза?
- Это простая констатация фактов.
Наверное, мне стоило задуматься над этой «простой
констатацией фактов», но мозг в данный момент отказывался рационально воспринимать
информацию. Я стояла, наслаждаясь горячим душем, и блаженно улыбалась. Думала,
что Дамир не такой, что из любого правила бывают исключения. И сейчас я могла
бы поспорить со своим институтским преподавателем, который говорил, что
исключений как раз и не бывает. На них просто распространяются другие правила.
Но я могла привести с десяток примеров. Один из них, вот он:
я засыпала в крепких, но таких нежных объятиях, наслаждаясь мягким дыханием,
что, даря тепло, приподнимало волосы на макушке. А то, как он называл меня.
По-особенному, не банально «солнышко» или «зайка», а… Кстати!
- Почему я птенчик?
- Пташка. – фирменная усмешка слышалась даже в сонном
голосе. - Ты постоянно щебечешь, без умолку. И такая же неугомонная, как
стрекоза. Всё, спи.
- Сегодня ты почти справилась.
Прислонясь головой к спинке пассажирского кресла и вымучивая
из себя улыбку, я открыла глаза и посмотрела на Дамира. От его внимательного
взгляда веяло теплом и заботой. И я правда была благодарна ему, что не оставил
меня наедине с пожилой медсестрой, которой не терпелось побыстрее взять у меня
кровь и работать дальше. Мой джигит, как мог, отвлекал меня, не обращая
внимания на неодобрительный, пусть и любопытный, взгляд коллеги. Но полностью
абстрагироваться у меня, увы, не вышло.
И вот я тут, сижу и чувствую себя паршиво. Слабачка, которая
так боится уколов и не совсем понимает, почему в свежесть майского утра помимо
терпкого, но ещё не такого тяжелого запаха черёмухи, вплетается резкий запах
лекарства. Точнее, нашатырного спирта. Но переведя взгляд на руки Дамира, я всё
поняла.
- Почти не считается. Если бы я знала, что кровь будут брать
из вены…
- Это бы что-то поменяло? – выпрямляясь во весь рост, он
тряхнул рукой и посмотрел на часы. – Тебе надо плотно позавтракать, а я не
успеваю за этим проследить. Тебя отвезти на работу?
- Домой.
Садясь за руль и уже почти заведя мотор, Дамир повернулся ко
мне:
- Всё так плохо? Милана, я очень надеюсь, что ты от меня
ничего не скрываешь. А если так, то я это выясню. Почему домой?
- Потому что я сегодня работаю на замене. Почти лето,
отпуска. Музыкальных занятий сегодня нет, и я на группе, с детьми, ровно до
восемнадцати ноль-ноль. Если, конечно, никто из родителей не задержится. Так
что у меня есть время зайти домой, позавтракать, - я закатила глаза, - и
переодеться. А обмороки — это так, дело привычное.
- Это не должно быть делом привычным, потому что это
ненормально. И я этим займусь, - он остановил машину на перекрестке и включил
правый поворотник. – А то, что ты работаешь до шести вечера, очень даже хорошо.
Сможешь приехать в «Астро» к половине седьмого?
