Дамский преферанс - страница 20

Все, кто попадал в круг его интересов, независимо от внутренних убеждений ценили адвоката Рената Гордеева за его безупречную порядочность. «Весьма спорная оценка, – говорил он сам себе по этому поводу, иронично переходя на тавтологию, – бесспорно, спорная».

Не пренебрегая никакими защитами (профессия обязывает), с особым удовольствием он вёл процессы, где был уверен, что защищает правых, отстаивает честь действительно достойных людей. Справедливости ради следует сказать, он никогда не мнил себя современным Робин Гудом, берясь за процессы, подобные тому, что вёл сейчас. При всей своей врождённой порядочности он был в достаточной степени циничен, прагматичен, тщеславен, да и в отношении этой самой порядочности, доставшейся по наследству, вполне гибок. Он всегда отдавал себе отчёт в том, что адвокатская практика обязывает поступаться личными принципами и пристрастиями. В работе он был верным сыном Фемиды, а она, как известно, дама с завязанными глазами. Утверждают – для большей объективности. Как бы не так…

Было и ещё одно обстоятельство, наложившее неизгладимую печать на личность и поведение молодого адвоката. Ренат был богат и свободен. По-настоящему богат и оттого по-настоящему свободен. Его нынешнее богатство не требовало от него непрестанной заботы, какая доставалась людям бизнеса. Его богатство было иным. Он не стремился нажить или украсть много денег. Ренат вырос в семье, которая никогда не бедствовала, так что к своему богатству он пришёл не «из грязи в князи». До тридцати лет зарабатывал достойной адвокатской практикой. А потом, как в сказке про Аладдина, ему волею случая досталось настоящее миллионное наследство.

Накануне своего тридцатилетия, к которому он готовился с особой тщательностью и собирался провести этот день в Буэнос-Айресе, и уже получил аргентинскую визу и купил билет, чтобы лететь туда, к своей тётке, родной сестре отца, произошла трагедия – тётя Кэт внезапно скончалась.

Он виделся с ней лишь дважды в жизни. Впервые маленьким мальчиком, когда тётя со своим аргентинским мужем приезжала в Москву на несколько дней повидать немногочисленных оставшихся в живых родных. Катя, которую в семье с детства звали Кэт, словно предвидя её заокеанское будущее, была чуть младше отца, уехала из Советского Союза с большим скандалом семнадцатилетней девочкой, влюбившись в аргентинского дипломата. Где, как и при каких обстоятельствах сошлась эта странная пара – зрелый красивый мужчина и несовершеннолетняя, ещё не успевшая расцвести девчонка – в семье обсуждать не любили. Регулярно от тётки приходили письма и подарки, а время от времени находили родных и её официальные приглашения на соответствующих бланках, позволяющие им всей семьёй обратиться в аргентинское посольство за визой. Приглашения всякий раз оставлялись родителями без должного ответа и волнующих сборов.

Второй раз Ренату довелось повидаться со своей щедрой и, как оказалось, весёлой и интеллектуальной тёткой незадолго до её безвременной кончины, когда он приехал в Буэнос-Айрес на Международный адвокатский конгресс. Они провели с ней в теснейшем общении две незабываемых недели. Отношения сложились такими лёгкими и беззаботными, что расставались они уже самыми близкими на этой земле людьми. К этому времени Ренат третий год переживал своё неожиданное сиротство. Вечерами, когда он возвращался с заседаний, тётка тащила его на прогулки вдоль площади Пласа-Дорего, демонстрируя любимые ею антикварные лавки. Дома перебирала и с восторгом комментировала ему вещи, стоившие многие тысячи песо, и ровно с тем же эмоционально насыщенным всплеском рук извлекала из куч всяческого трэша копеечные безделицы. То и другое было дорого ей. Это были свидетельства её жизни. Её удивительно счастливой жизни с любимым человеком, страсть к которому сквозила через все воспоминания Кэт даже спустя годы после его кончины.