– Видать за дело получил, хороших людей просто так не бьют, – проворчала старушка, фыркая недовольно.
– Помогите мне… – простонал молодой человек, – спрячьте.
– Вот, говорю же недобрый он, раз еще и прячется! – заявила бабушка, грозя пальцем. – Нечего тебе тут делать, нам неприятности не нужны.
– Вы можете подняться? – спросила мужчину, игнорируя бабушкины слова. Он слабо кивнул, я подала руку и помогла ему встать, подставляя плечо. – Идемте в дом, промоем ваши раны.
– Какой еще дом?! – заголосила старушка, вставая стеной на пороге. – Нечего ему у нас делать.
– Бабуля прекрати, ты же видишь, человеку плохо. Обработаем раны, придет в себя и пойдет своей дорогой, – заявила серьезно, глядя на родительницу укоризненно. – Отойди, я его не брошу.
Старушка поколебалась и всё же сдалась, уступая дорогу.
– Добрая ты, Ангелинка, люди тебя не заслуживают, – пробубнила она недовольно. – Веди его к кушетке, сейчас принесу мазь заживляющую.
Я провела гостя к небольшому диванчику, стоявшему у окна, и помогла опуститься. Мужчина тихо постанывал при каждом движение, но старался не показывать, насколько ему больно.
Набрав воды в миску и смочив кусочек ткани, стала осторожно обрабатывать раны на лице.
– Ай… – зашипел гость, морщась, когда я коснулась глубокой ссадины на его скуле.
– Прости, – проговорила тут же, убирая руку.
– Ничего, терпимо, – ответил он и попытался улыбнуться, но вновь зашипел от боли.
– Ишь ты какой неженка, – брезгливо фыркнула бабушка, входя в кухню.
– Больно, вообще-то, – пробормотал незнакомец, продолжая дергаться от каждого моего прикосновения.
– Так видать, по заслугам получил-то? – взвилась старушка, сверля его недобрым взглядом.
– Бабуля прекрати, что ты к гостю пристала, лучше чайник поставь, – проговорила я, чувствуя еще немного и она взорвется руганью и упреками.
Не знаю, что на неё сегодня нашло, обычно бабушка была довольно терпима к людям, да, не любила пускать в дом чужих, но помочь не отказывалась, а тут словно подменили её.
– Как обработаешь раны, намажь кремом, это снимет боль и синяки, – сухо ответила она, бросая мне баночку с кремом и, развернувшись вышла из кухни, проигнорировав мою просьбу. Характер у неё, конечно, был несахарный, уж если кого невзлюбила, пиши пропало.
Моя бабушка вообще не особо жаловала мужчин, называя их нахлебниками. Уж не знаю, почему у неё был такой настрой, она не желала вдаваться в подробности. Про деда и отца я тоже ничего не знала, словно их и не было в нашей жизни. Мама умерла, когда мне было пять лет, с тех пор и живу с бабушкой в уединение.
Пока нас оставили ненадолго одних, я продолжила обрабатывать ссадины мужчины. Стянув с него рубаху, ахнула от синяков, оставленных кем-то на теле.
– Кто же вас так? – не удержалась от вопроса.
– Бандиты поймали на дороге, всё забрали и избили для надежности, чтобы не смог на помощь позвать, – хмыкнув ответил незнакомец, внимательно следя за моими руками.
– Странно, в наших краях бандитов не было у нас страж хороший, следит за чужаками, – пробормотала задумчиво.
– Видимо, залетные, – проговорил мужчина, а потом спросил. – Как звать тебя спасительница?
– Ангелина, – ответила, улыбнувшись смущенно.
– Вот значит, как, сам ангел меня спас, – проговорил незнакомец, усмехнувшись грустно и тут же зашипел от боли. – А я, Демиан.
– Куда вы направлялись, Демиан? – поинтересовалась, специально произнося его имя и прислушиваясь к интуиции. Звучание мне нравилось и сердце отзывалось приятным импульсом.
