– Что ты можешь сказать о моем Бранде, сеньор? – наконец решился обратиться Поль к Дану.
– В нем немало того, кого можно взять прототипом – его, к сожалению, уже нет – моего друга: Лала.
«Не считает, что он сам!», отметил молча Поль.
…А Рита чувствовала себя несколько странно. Быть лазутчицей – это щекотало нервы, казалось увлекательным, как в старинных книгах о них. Но в то же время она, как и все на Земле, не могла не восхищаться ими.
Что они хотят? Почему, действительно, нарушили существующий порядок и проповедуют другим его уничтожение? Постепенно стало усиливаться желание узнать и понять как можно больше не только для Милана и профессора Йорга.
Кафе «Аквариум», где проводили они большинство встреч, было выбрано Даном: там украшением стен было большое количество искусно оформленных, светящихся аквариумов, и он удовлетворял свою былую страсть к рыбкам, любоваться которыми столько лет не имел возможности. Всегда садился лицом к круглой стене: пол медленно вращался, и аквариумы с самыми разными рыбками поочередно проходили перед глазами.
Там их ещё никто не ждал. Они уселись за стол, каждый заказал легкий ужин киберповару. Снова завязался разговор о «Бранде».
– А ведь эта пьеса когда-то сильно помогла мне. Да, Мама? – спросил Дан.
– Ещё как! – ответила Эя. – Я, пожалуй, расскажу, как это было.
Вскоре появились те, кого они ждали: Арг и Лия с десятком молодых аспирантов.
– Извини нас, учитель, что явились позже тебя! – сказал Арг, совершенно седой: его обращение звучало странно – Дан выглядел не старше его.
Чувствуя себя опоздавшими, вновь пришедшие тихо уселись и тоже стали слушать рассказ Эи.
…Это она не рассказывала во время её прилета к ним в горы. О том, как Лал уговаривал её родить ребенка; о своих колебаниях, о том, как после гибели Лала она решила, что это уже не нужно. О попытках Дана убедить её – сделать в память друга: он предложил ей тогда посмотреть «Бранда».
О «Радуге», которую вспомнила после просмотра «Бранда» и содержание которой вкратце пересказала. И как тогда, наконец, решилась.
Её слушали, затаив дыхание.
Не слышимый другими сигнал прервал конец её рассказа. На экранчике радиобраслета появилась Дочь.
– Мама!
– Как дела, Дочка? Ты давно дома?
– Только что приехала.
– Ужинала?
– Да. Мама, а вы где?
– В «Аквариуме».
– Значит, вы сегодня тоже поздно вернетесь?
– По-видимому. Ты нас не жди, ложись вовремя.
– Хорошо. Я только свяжусь с Евой: хочется поговорить с ней.
– Передай привет от нас. И скажи, что мне сегодня вряд ли удастся связаться с ней.
– Включи, пожалуйста, большой экран, Эя: я хочу кое-что сказать Дэе, – попросил Арг.
Рита с любопытством смотрела на появившееся, на большом экране лицо девочки.
– Добрый вечер, сеньоры! – поздоровалась она со всеми.
– Славный вечер, дочка! – сказал ей Арг. – Я кое-что узнал для тебя.
– Я слушаю, сеньор.
– А сеньором – ты меня больше называть не будешь. Вот – я нашел: когда-то старшего дети называли «дядя». Это значит – брат отца или матери. Понятно?
– Да. И сестра матери или отца – тоже?
– Нет – женщин называли «тётя». А совсем старых: «дедушка» – отец матери или отца, и «бабушка» – мать любого из них. Меня – как ты будешь называть: дядя Арг или дедушка Арг?
– Дядя Арг. Ты ведь моложе Отца.
– Но я старше твоей матери.
– А если сложить половинки их лет?
– О, тогда будет примерно одинаково. Действительно: дядя. Молодец: ты очень сообразительная девочка. Возьму-ка я тебя к себе в ученицы, когда закончишь университет.
